обещала больше никогда не писать миррор. дообещалась до того, что взяла и написала
рейтинг: R. исключительно за кровькишки
сама себе почесала кинки. Маккой - гениален и жесток. Маккой вырезает органы для сидящего на кислоте Джима.
вот так фиялка Осенний. бггг
и ещё одна тошнотворная гифка. атмосферно
читать дальшеВ коридорах горела запаска. Красный свет мигал, бил в лицо, пульсировал в лампах, как взволнованное сердце, сбивал с толку напуганную жертву. Хрип Джима рвался из наушника, иногда тяжелое дыхание замирало, и раздавался надрывный кашель. Кирк сидел в лазарете и видел все, что видит Маккой.
- Возьми его! - задушено сказал Джим.
Мальчишка, бежавший от Леонарда, завернул к инженерной, оступился и кубарем покатился вниз по железным ступенькам. Подняться он больше не мог — открытый перелом правой ноги. Энсин взвыл, как бешеный. Имплантат просканировал физическое состояние мальчишки, Маккой спустился по лестнице, взял жертву за шкирку и потащил в медицинский отсек. У энсина не было сил отбиваться, у него не хватало сил даже на то, чтобы кричать. Боль выбила из него весь дух, он жалко поскуливал, хватал губами воздух, потому что ворот красной формы слишком сильно врезался в горло. Маккой держал крепко и тащил по коридору, не обращая никакого внимание на беснования запаски. За энсином тянулся кровавый след.
- Чудно, - похвалил Джим, когда Маккой втащил мальчишку в лазарет.
Кирк был чертовски бледен, он пытался встать, но вместо этого лишь согнулся в кресле и блеванул черной кровью. Легкие вместе с желудком разлагались и жгли его изнутри.
- Заткнись, - огрызнулся Маккой и сгрузил скулящего, вспотевшего мальчишку на операционный стол, пристегнул его кисти и щиколотки крупными, металлическими браслетами.
Энсин со страхом посмотрел на свои руки, что-то залепетал, возможно, моля о пощаде, но Маккою было наплевать. Он подкатил еще один стол и пошел к Джиму. Кирк посмотрел на него снизу вверх, обычно ярко-голубые глаза были блеклыми, словно радужку затянуло пленкой, на веки легли практически черные тени, испарина покрыла лоб и виски. Но Джим улыбался, скалился, дышал рвано и пытался смеяться, надрывно и хрипло. Его губы и подбородок были в разводах отравленной крови, черная жижа засыхала на болезненно белой коже.
Кирк потянулся к Маккой, схватил его за шею. Леонард поднял его с кресла и поволок к столу. Переставлять ноги Джим уже не мог, он сбивчиво дышал Маккою в губы, лизнул щеку, укусил за скулу. Леонард брезгливо сплюнул вкус гнилой крови и положил Кирка на стол под яркий свет белых ламп.
- Энсин, сейчас ты послужишь своего капитану, как никогда, - оскалился Джим, поворачивая голову к мальчишке, тот захлебнулся своими слезами и криком.
Маккой подкатил столик с медицинскими инструментами. Первым делом, он ввел Джима под наркоз, чтобы не болтал, затем занялся мальчишкой, которого он и не думал лишать сознания, было гораздо приятней резать на живую и слушать истошные вопли.
У энсина пылали губы и щеки, он с неописуемым ужасом смотрел на равнодушного Леонарда. Маккой разрезал на нем красную водолазку и принялся за любимое дело.
Тоненький лазерный скальпель скользнул по бледной коже, открывая внутренности. Порез вышел аккуратным, ровным, от середины груди до живота. Энсин разразился таким криком, что услышала даже Чепел, которая сидела в лаборатории на другом конце лазарета.
Свет белых ламп приятно касался умирающего энсина, высвечивал его чистую, красную кровь. Маккой любил кровь, он вырезал органы у мальчишки, нетронутые кислотой, не отравленные заразой. Все органические шестеренки энсина работали, как должно.
Легкие и желудок Маккой заботливо уложил в специальный холодный раствор, который поддерживал жизнеспособность, питал и держал в тонусе. После этого пришла очередь Джима.
Маккой отвернулся от выпотрошенного, истекшего кровью энсина, всего лишь на секунду замер над спящим бледным Джимом, а после сделал разрез. Гниющие органы, вымазанные черной жижей, Маккой скинул в таз на утилизацию. Жизненные показатели Джима резко упали, нужно было действовать невероятно быстро, но Кирку повезло, что в его распоряжении самые лучшие руки во всей Вселенной, и мало, кого интересует, что эти руки могут безжалостно убивать и причинять боль.
Новые органы пришлись Джиму в самый раз, прямое попадание резуса крови и некоторых других медицинских показателей. Маккой заштопал Джима силиконовыми нитями и вернулся к телу энсина. Кровь стекала с металлической столешницы, капала на стерильный пол, собиралась в лужицу. Маккой покатил стол по коридору лазарета, остановился у люка мусоропровода, набрал код на панели. Круглая дверь в стене разъехалась, открывая черный тоннель вниз. Маккой подкатил стол ближе, механизмы заурчали, поднимая столешницу, и мертвый энсин съехал по ней прямо в мусорку на переработку.
Из наркоза Джим должен выйти только через два часа. Маккой перевез его к биокровати, операционный стол снова зашуршал механизмами, переложил Джима на чистые простыни.
В таком ритме он держал Кирка уже полтора года. За эти полтора года он трижды пересаживал ему органы. Мясо в виде энсином шло на Энтерпрайз, не подозревая, какая именно судьба их может поджидать.
Маккой накинул покрывало на ноги Джима, поправил на нем белую медицинскую рубашку и снизил освещение до четырнадцати процентов. Леонард совсем не задумывался о том, что будет дальше, он знал, что Кирк проснется, будет хватать его за руки, тянуть к себе, требовать внимания. А Боунс... А Боунсу все равно. На этом корабле только у него центром вселенной был Джим, все остальные лишь блюдо на праздничном столе Кирка.