- Ждешь рассвета? - Я ведь создан для рассвета. ©
Автор: Саша Осенний.
Бета: и снова лучи любви S. Kai
Название: Как хорошо быть актером.
Пейринг: Крис Хемсворт/Том Хиддлстон. ну кто бы сомневался? ._.
Рейтинг: pg -13. наверно.
Жанр: ангст, романтика.
Предупреждение: ООС, POV Тома.
Глава 1. да, да, это ещё не все хдИногда я просыпаюсь по ночам и долго не могу уснуть. Лежу на спине и пытаюсь унять рой мыслей, что неустанно жжет мою разболевшуюся голову. Сосуды сжимаются, а кровь продолжает мчаться по ним. Поднимается давление, учащается сердцебиение, тело пронизывает дрожь и холодеют руки.
Ищу таблетки. Белые колеса валятся на дрожащую ладонь. Прикрываю глаза и снова ложусь. Но сон все равно не идет. Становится легче, тело приходит в норму, но мысли остаются.
Мысль – самое страшное и мощное оружие против физического здоровья. Я много раз пытался не думать, но образ за образ, слово за слово – все это приводит к тому, что так болезненно для меня.
Я говорю Богу спасибо за то, что такое со мной происходит редко. Все же мне удается отвлекаться. Да и график плотный. Съемки, конференции, приемы, алкоголь и девушки легкого поведения.
Сегодня, после съемок, нас привезли на очередную вечеринку. Рев фанаток взрывает мозг, а нам с Крисом приходится улыбаться, позировать и давать автографы. Я всегда поражался безграничной энергии Хемсворта. Ему хватает сил на все: и на съемках покажет класс, и заедет на несколько вечеринок, вырвет меня из лап одуревших поклонниц, а потом, улыбаясь и смеясь, поедет домой, к своей супруге.
В свете прожекторов, в клубном дыму, я почти теряюсь, но замечаю, как мне машет рукой мой милый друг. Я подхожу, мне наливают коктейль.
- С тобой все хорошо? – Крис заглядывает мне в лицо.
Я замираю, позволяю минутную слабость – рассматриваю его. Грубоватые, мужественные черты, щетину, широкий нос, удивительные, чистые голубые глаза и неопрятные, пшеничного цвета волосы, по которым хочется провести рукой и убрать выпавшие из хвоста пряди за ухо. Сердце тяжело бухает в груди, в горле пересыхает. Я отвожу взгляд, улыбаюсь и преспокойно пью коктейль.
- Я просто устал. Съемки сегодня были тяжелыми, - не забываю ответить я, постепенно приводя себя в норму.
Крис не успевает мне что-то сказать, потому что ко мне подходит красивая, стройная блондинка. Намалеванная, ухоженная, в красивом коротком платье с неприлично большим декольте. Хемсворт хмыкает, осматривает её, а потом, похлопав меня по плечу, говорит:
- Отдыхай.
Я коротко киваю ему и обращаю свой взор на девушку. Очередная глупая курица, прошедшая кастинг по ублажению актеров на этой вечеринке. Да, да, в обязанности агентов входит подбор красавиц, с которыми могут расслабиться их наниматели – известные люди. Интересно, а эту блондиночку выбирал мой агент или агент какой-то другой знаменитости?
- Скучаешь? – спрашивает она.
Этот вопрос мне задавали, наверно, сотни раз. Все идет по намеченному сюжету, которые составляют мои пиарщики и, конечно, все тот же агент. Они на полную отрабатывают свои высокие зарплаты. Мне смешно от таких мыслей, а она думает, что я улыбаюсь, потому что она мне нравится, и я желаю провести с ней сегодняшнюю ночь. Если сказать честно, то я совсем не против провести с ней ночь.
Я прощаюсь с Крисом. Он улыбается, пожимает мне руку и обнимает. Я обнимаю в ответ, различаю его запах среди других, таких душных и резких, что кружится голова. А его запах, мягкий и свежий, успокаивает и напоминает мне затяжной осенний дождь.
Я выхожу из клуба, конечно, с девушкой, которая виснет на моей руке и о чем-то воодушевленно болтает. В машине, по пути в гостиницу, я узнаю, что её зовут Мелисса. Интересно, это её настоящее имя? Затем я узнаю, что она модель, снималась в рекламе шампуня и даже попала на обложку какого-то дешевого журнала. Вздыхаю, но продолжаю делать учтивый вид и смеяться над её глупыми шутками.
Мы заходим в номер гостиницы. Я предлагаю выпить, прохожу в зал, включаю свет, а она тем временем скидывает платье, так же успешно, как маску наивности со своего лица. Красивое, сексуальное тело, томный взгляд и плавные движения. Все, как обычно. Хоть бы одна из них действовала по-другому.
Она подходит, облизывает пухлые губки и утягивает меня в спальню, где продолжительное время ласкает и ублажает.
Утро после таких ночных развлечений мне дается тяжело. Нет, не физически, а морально.
Я встаю раньше Мелиссы, иду в душ и долго смотрю на свое отражение. Отвращение к себе становится невыносимым, но я продолжаю смотреть. Я пытаюсь понять, что же происходит внутри меня. Зачем я делаю то, что мне не хочется, и почему не могу запретить себе тянуться к тому, что запретно? И когда все это началось? Зачем я согласился участвовать в этом проекте? Ну да, я же не пророк. Я не мог знать, что влюблюсь в Криса с первого взгляда. Роль его брата стала для меня жизнью, а все фанатские надумки и фантазии стали реальностью.
Я встаю под душ, специально включаю холодную воду. Струи обжигают тело, заставляют перестать думать. Я невольно сжимаю кулаки и начинаю колотить стену. Все внутри меня болит и изнывает, я устал, мне осточертели шлюхи, которых я тащу в постель, чтобы доказать себе, что я нормальный. Мне осточертели эти съемки, бесконечные вечеринки, милая болтовня, рукопожатия и братские объятья.
Я сажусь на дно ванны, обнимаю колени, подставляю лицо холодным струям и думаю о том, что так больше жить нельзя. Надо искать выход из сложившейся ситуации. Любовь – это черви. Мерзкие, длинные черви, которые ползут по моим венам, гнездятся в груди и пожирают меня изнутри. И я не помню, чтобы когда-нибудь испытывал подобное. Сначала я мучился из-за того, что такие чувства вызывает у меня мужчина, теперь я не могу найти себе покоя из-за того, что я никогда не найду ответной любви.
Я прячу лицо в ладони. Ком встает в горле, мешает нормально дышать, но я не плачу. Несмотря ни на что, я не пророню ни единой слезы.
Я протягиваю руки вверх. Струи бьют меня по ладоням, вода бежит по рукам, падает на лицо и стекает вниз. Умиротворяющее зрелище. Каждая бегущая капля несет новые, свежие мысли. Я любуюсь струями и задумываюсь, а почему мне обязательно надо отталкивать эту любовь? Что будет, если мне принять её, хранить глубоко-глубоко и не сожалеть ни о чем? Ведь многие люди живут с безответной любовью, греют её в своем сердце, часто о ней вспоминают, продолжают жить и радоваться каждому дню.
Я выключаю воду и прислушиваюсь к повисшей тишине. Что-то внутри переворачивается, мозг явно одобрил пришедшую мысль. Я слабо улыбаюсь. Это первая искренняя улыбка за последнее время.
Я выхожу из душа, чувствую не только физическую чистоту, но и моральное удовлетворение.
Поскольку утро выдалось плодовитым на размышления, я совсем не спешу на съемки, и плевать, что мой телефон разрывается от звонков. Мне стало так легко, что я даже завтракаю вместе с Мелиссой. Обычно я прошу девушек уйти как можно быстрее.
Мелисса сидит напротив меня в моей же рубашке. Её растрепанные белокурые волосы аккуратно обрамляют симпатичное без макияжа личико.
- Может, ты ответишь? – она кивает в сторону телефона.
- Зачем? Я сейчас уже поеду, а слушать ор из трубки уж больно не хочется, - говорю я, попивая кофе.
Перед тем, как разойтись по своим делам, она протягивает мне номер телефона с милой улыбкой. А вот это что-то новенькое. Ещё ни одна девушка не оставляла мне свой номер, как и подобает проституткам.
- Спасибо, я позвоню, - прячу бумажку в карман. Конечно же, никакого звонка она не услышит, а на следующей вечеринке, на который мы встретимся (а мы обязательно встретимся, и она точно будет клеить другую звезду), я сделаю вид, что не знаю её.
Шофер довез меня быстро. Через десять минут мы уже подъехали к студии, которая окружена фанатами и папарацци. Выхожу из машины, попадаю под теплые солнечные лучи и бегу в студию.
- Том, какого черта? – первым делом начинает кричать Кеннет, - ты опоздал на два часа!
Он понимает, что ответить я не могу, поэтому щелкает пальцами, подзывает персонал и орет:
- Быстро его переодеть и загримировать!
Меня окружают костюмеры и гримеры, буквально подхватывают и уволакивают в гримерку. В просторной, светлой комнате с кучей актерской атрибутики перед зеркалом сидит Крис. Его уже переодели и загримировали. И явно давно, потому что он хмурится и злится. Ждать он ненавидит.
Сажусь в кресло, и сразу рой персонала начинает орудовать надо мной. Пудра, расчески, лаки, карандаши. Хемсворт молчит, и я тоже. Никто из нас не хочет говорить в присутствии посторонних людей. Кисточка щекочет нос, парикмахер слишком сильно зачесывает волосы. Морщусь и чихаю. Когда грим готов, мне приносят костюм Локи.
- Я сам переоденусь, - настойчиво говорю я.
Персонал понимает, кивает и выходит. Как только дверь за ними закрывается, Крис заговаривает:
- Да что ты себе позволяешь? Тебя все ждут уже третий час! Просто верх безответственности! – он встает и нависает надо мной. - Ты в последние недели сам не свой. Я переживаю, но ты настолько горд, что не даешь мне тебе помочь!
«Прости, прости меня, Крис. Как же я хочу обнять тебя».
- Я устал, - опускаю глаза, боль внутри растет и становится просто невыносимой.
Самое тяжелое для меня – это вынести его грозный, недовольный взгляд. Его синие глаза в один миг становятся строгими и холодными, губы сжимаются, выступают желваки.
Я не выдерживаю натиска, поднимаюсь и становлюсь напротив него.
- Ты и так достаточно отдыхаешь. Вчера на вечеринке я что-то не заметил никакой твоей усталости, - начинает плеваться ядом Крис. – Не кажется ли тебе, что ты слегка зазвездился?
Я молчу, глотаю каждое слово и ловлю интонацию. И почему мне кажется, что я слышу ревность?
- Ты подводишь всю команду! Кеннет рвет и мечет! – продолжает Крис.
Он срывается на крик, и мои нервы сдают в один миг. Боль рвет меня изнутри, обжигает, поглощает, и мне приходится тоже кричать.
-Ты нихрена обо мне не знаешь! Оставь меня в покое! Ты себе даже не представляешь, в каком аду я нахожусь!
Глаза Криса расширяются по мере произношения мною этих слов. Кажется, ему теперь тоже больно. Он отводит взгляд, вздыхает и идет к двери, задерживается рядом со мной, пристально вглядывается в мое лицо, а я дышу тяжело и часто, пытаюсь выдавать свою боль за злость. Он останавливается всего лишь на секунду, но для меня она оказывается целой вечностью. Долгой, мучительной, смертоносной. Я чувствую его теплое дыхание на своей щеке. Его рука почти касается моей. Пальцы дрожат и неосознанно тянутся к его ладони. Ничего, сейчас это все закончится.
- Мне жаль, что все так вышло, - шепчет он и уходит.
Я остаюсь один в жуткой тишине. Рядом со мной все ещё витает его запах. Я отворачиваюсь, чтобы не слышать его. Ослабевшими, дрожащими руками беру костюм, переодеваюсь и снова начинаю себя ненавидеть. Как жаль, что мои эмоции зависят от одного единственного человека. Если бы Крис знал об этом, он наверняка не причинил бы мне столько боли.
Перед тем, как выйти из гримерной, я смотрю на себя в зеркало. Пальцы скользят по щекам, останавливаются у уголков губ и растягивают улыбку. Я счастлив. Как же мне повезло родиться актером.
Я прихожу на съемочную площадку, декорации поставлены, все вокруг копошатся и кричат. Кеннет что-то объясняет Крису, рядом с ними стоят Энтони и Натали. Увидев меня, режиссер машет мне рукой. Подхожу, здороваюсь со всеми и внимательно слушаю наставления Кеннета.
- Сейчас будет очень серьезная сцена. Локи должен показать, как сильно он любит своего брата. Том, слышишь?
У меня екает сердце. Конечно, я слышу.
- Да, да. Я должен вызвать симпатию зрителей, – устало утверждаю, а не спрашиваю.
- Именно. Поехали.
Кеннет садится на свое место, все отходят и замирают. Мы с Крисом занимаем свои места.
- Камера, мотор!
Крис идет по декоративному коридору, перекидывая молот из руки в руку, камеры тихо скользят за ним, снимая его со всех ракурсов. Он доходит до конца декорации, демонстрирует отвагу и мужество. Легкий прищур, наглая улыбка. Крис прекрасен и сексуален в этой роли. Я слежу за ним, за каждым его шагом, за каждым движением рук.
Мне подают знак, и я выхожу к нему. Он улыбается искренне и тепло, я подыгрываю.
- Нервничаешь?
- Разве я когда-нибудь нервничал? – он вскидывает брови.
- Да, помнишь тот случай…
- Да перестань.
Мы смотрим друг на друга. В его глазах больше нет ненависти и злобы, он смотрит на меня открыто и честно, и я ощущаю внутренний подъем, вдохновение. Из моих уст слова вырываются сами по себе:
- Ты мой друг. Ты мой брат. Скажу честно, иногда я завидую тебе, но знай, я люблю тебя.
Крис смотрит мне прямо в глаза, а я пытаюсь сделать все, чтобы он понял искренность моей реплики, а не принял ее за выученный текст. Он кратко кивает, улыбается, пододвигается ближе ко мне. Я рассматриваю его глаза в надежде найти в них ответ. И, кажется, нахожу. За одно лишь мгновение в них проскальзывает: «а я люблю тебя». Мои кулаки сжимаются, я смеюсь от накатившего счастья и дышу так, словно в последний раз. Крис кладет мне руку на плечо и говорит уже для камеры:
- Спасибо, а теперь пойдем. Нас ждут.
Его пальцы сжимают мое плечо, и я начинаю дрожать от нервного напряжения, которое сменяется облегчением.
- Снято! – крикнул Кеннет. – Ребят, молодцы, хорошо сыграли!
Слова режиссера возвращают меня с небес на землю. Я вопросительно смотрю на Криса, а он смеется и кому-то что-то говорит, но продолжает сжимать мое плечо. Ко мне он голову не поворачивает, а я безмолвно вопрошаю: «Это ведь была только игра?» Конечно же, ответов я не нахожу. Мир вокруг начинает рушиться, голоса смешиваться, а картинки стираться. Меня словно оглушили. Я заигрался и забыл о том, что реальность жестока.
Я убираю его руку со своего плеча и ухожу в гримерку.
Глава 2
Мои пальцы ловко скользят по клавишам рояля. Мягкая мелодия разносится по всей комнате, завораживает, окутывает, превращает реальность в сказку. Ноты сплетаются в причудливую музыку, которая звучит мягко, нежно, а затем нарастает, бушует, превращается в девятый вал. Он изливается из рояля, несется, плещет, рвет тишину, а затем утихает и становится легким морским бризом.
Пальцы легко нажимают на клавиши, продолжают создавать все новые звуки, а за ними и образы. Теперь же кажется, что магические цветы вырастают из рояля, через деревянный паркет прорывается зеленая трава, слышится чудное пение птиц, стены превращаются в могучие деревья, потолок трескается и исчезает, являя мне прекрасное голубое небо; стеклянная стена напротив рушится, и на горизонте рисуется неописуемый, прекрасный вид с зелеными холмами, чистыми реками и белоснежным замком, с развивающимися пестрыми флагами на башнях.
Я слышу запахи, играю дальше. Музыкой, словно кистью, рисую магический мир, наполняю его ярким цветом и точностью. С каждой нотой вокруг появляются все новые детали, живые, эмоциональные, переполненные пылкой энергией, которой мне так не хватает.
Вдруг мелодию нарушает шорох на лестнице. Краем глаза ловлю силуэт Мелиссы. Мои пальцы с силой ударяют по клавишам, умиротворяющая мелодия обрывается, и сказочный мир тут же исчезает, теряется и угасает. Я остаюсь в тусклой комнате, освещенной лишь торшером на стене.
- Продолжай, - просит она.
Смотрю на неё исподлобья. Она голая и совсем не стесняется этого. Стоит, держится за перила, улыбается и просит взглядом продолжить играть. А я злюсь, потому что меня вырвали из фантазий.
- Уходи, - говорю я.
Она вздыхает.
- Ты напряжен. Если хочешь – приходи. Я помогу тебе расслабиться.
Мелисса уходит, а я смотрю ей вслед.
Две недели назад закончились съемки Тора, и я смог вернуться домой. Крис же стал больше времени проводить с семьей. А может быть и не с ней. Я свел наше общение к минимуму, надеясь на то, что мне от этого станет легче. Но свободы я не получил, а сделал только хуже. Тоска по Крису иногда становится нестерпимо жгучей, и я хватаю телефон, набираю его номер и… останавливаюсь. Я представляю себе его голос, лицо, мимику и теряюсь. Все слова сворачиваются в горле комом и наружу не вырываются.
После того случая на съемочной площадке, после того признания, я помутился рассудком. Метался из угла в угол, как загнанный зверь, разнес пол-гримерки, но был вынужден привести себя в норму и продолжить работу. Ведь я и так заставил Криса злиться. Он же ни слова не сказал, только посмотрел на меня один раз взволнованно и нежно, но я сделал вид, что не заметил этого. Хватит с меня надежд.
После окончания съемок все аплодировали, обнимались, некоторые плакали. Я старался смеяться громче всех. Я дурачился и думал, что после всего этого мне станет легче. Крис меня обнял последним. Обнял крепко, чуть коснулся губами уха, словно хотел что-то сказать.
Мы разъехались, и с того момента прошло две недели. Две недели тоски, скуки и молчания. Он, правда, звонил первые три дня, но я не отвечал.
Сгладить скомканные чувства и утешить боль мне помогает Мелисса. Я все же позвонил ей. Она крайне удивилась, но приехала. Поначалу она корчила из себя наивную дурочку, но я сказал, что меня это не привлекает, и Мелисса перевоплотилось в Эллис. Да, это её настоящее имя.
Прелесть этой юной девушки состоит в том, что она ни о чем не спрашивает. Она смотрит на меня серьезно и видит меня насквозь. Ей прекрасно известно, что в моем сердце живет другой человек, поэтому она сделалась хорошей любовницей, которая молчит и отлично делает свою работу. Наверное, ей тоже противно от самой себя.
Я провожу пальцами по поверхности клавиш, нажимаю на одну и вслушиваюсь. Начинаю играть, и снова все вокруг расцветает, наполнятся жизнью.
Я отдаюсь фантазиям и грезам, пытаюсь впитать жгучую энергию сказочного мира. А если честно, то я просто стараюсь себя успокоить, ведь завтра пресс-конференция, на которой я встречусь с Крисом, и уж от разговора мне никак не отвертеться.
Утром меня будит Эллис и приносит чашку кофе. Я уснул за роялем, и теперь затекшие конечности дико болят.
- Плохо выглядишь, - говорит она вместо доброго утра, - просыпайся, у тебя конференция через три часа.
- С каким пор ты стала моим агентом? – хрипло спрашиваю я и пытаюсь размять руки, ноги и спину.
- Скорее, домоправительницей, - она складывает руки на груди, - просыпайся уже и прими душ.
Я улыбаюсь. Запах кофе отгоняет остатки сна. Я поднимаюсь и иду в душ. Пытаюсь привести себя в порядок, но два часа сна дают о себе знать: под глазами красуются темные тени синяков. Вздыхаю, нервничаю, пытаюсь отвлечься, и снова успокаиваю себя тем, что я актер, и играть весельчака - моя профессия.
Приняв душ и освежившись, я иду встречать костюмера и гримера. Работа закипела.
- Боже, Том, ты совсем не спал? – бубнит Рейчел, маскируя синяки под глазами.
- И такое бывает, я же тоже человек.
Боб – костюмер – хихикает, увидев ускользнувшую с кухни Эллис.
- Эй! – шутливо прикрикиваю я на него. – Я же сказал, что я тоже человек!
Смеемся. Становится легче.
Через час я отправляюсь на конференцию и прибываю ровно к началу. Правда, я медлю перед тем, как выйти из машины, набираюсь смелости, открываю дверцу, и меня тут же ослепляют вспышки фотокамер. Фанаты кричат, зовут, машут листочками, просят автографы. Я улыбаюсь, смеюсь, расписываюсь на паре постеров и строю рожицы для камер. В общем, исполняю мою любимую роль – роль весельчака.
Я прохожусь по дорожке, меня встречают организаторы конференции и мой агент. Меня проводят за длинный стол, усаживают на место, предлагают воды. Я мотаю головой, здороваюсь с коллегами, говорю комплименты и принимаю их сам. Криса нет, а я продолжаю улыбаться и заговариваю с Натали, изредка посматривая на место с табличкой «Крис Хемсворт. Тор»
Он появляется через пару минут. Я засматриваюсь на него и пропускаю мимо ушей вопрос Натали. Крис замечает меня, смотрит удивленно и немного взволнованно, мне же ничего не остается, кроме как кивнуть. Мы сидим на разных концах стола, и я не могу с ним нормально поздороваться, пожать ему руки, позволить ему заключить меня в теплые, сильные объятья. А я так этого хочу, но мне приходится быстро избавить себя от этих мыслей.
Конференция начинается, обрушивается шквал вопросов, мы отвечаем, смеемся, нас фотографируют, снимают, записывают на диктофон. Вот Энтони выдает остроумную шутку, после Кэт отказывается отвечать на вопрос слишком личного характера. На Криса обрушивается больше всего вопросов. Он простодушен, отвечает честно и легко. Я искоса поглядываю на него, и каждый раз одергиваю себя, стараясь сосредоточиться на задаваемых мне вопросах.
Конференция длится два часа, и под конец я начинаю планировать, как же мне не попасться Крису. Журналисты и критики говорят нам спасибо и до свидания, начинается суматоха, передвижения, шум и гам. Где-то кто-то кого-то зовет, папарацци просят ещё пару снимков, а некоторые дотошные журналисты продолжают выкрикивать свои вопросы.
Я встаю, меня встречает охрана и выводит на задний двор, где более-менее тихо. Я нервно оглядываюсь и сталкиваюсь с Крисом нос к носу. Сердце глухо ударяется о ребра, а дыхание сбивается. Ну и видок у меня, наверное. Глаза точно как у напуганной овцы.
- Поговорим? – голос Хемсворта серьезен.
Я молчу и пытаюсь подобрать слова.
- Извините, но вам лучше уехать, - встревает один из охранников, - сейчас эти лисы пронюхают, где вы находитесь.
- Да, хорошо. Поехали, Крис, - я легонько дергаю его за рукав пиджака и иду к машине. Сажусь в лимузин, он садится рядом.
- Отвезите нас в гостиницу, - просит водителя Крис, и шофер заводит машину.
- Зачем в гостиницу? – спрашиваю я, водя пальцем по ладони.
- А ты хочешь здесь говорить?
Я не отвечаю и не поднимаю глаз. Напряжение нарастает. От него в кончиках пальцев ощущается покалывание, а затем руки холодеют и немеют.
- Что же с тобой происходит, Том? – риторический вопрос повисает в воздухе.
Я чувствую себя нашкодившим мальчишкой, которого вот-вот будет ругать отец. И самое страшное, что я не могу заставить себя посмотреть на него. Я выставляю себя слабаком и трусом.
- Почему ты не отвечал на звонки? – продолжает пытать меня Крис.
Я сжимаю челюсть, слова в моей голове никак не складываются во внятный ответ. Неожиданно сильные пальцы берут меня за подбородок. Крис поворачивает мою голову, и я встречаюсь с его взглядом, обеспокоенным, тревожным. Я хватаю его за кисть и отдергиваю руку.
- Не трогай меня, - огрызаюсь я, и сразу себя ругаю за то, что говорю совсем не то, что надо.
- Том, у тебя проблемы с наркотиками?
- Сдурел?
- А что мне ещё думать?
- Ничего не думай.
Пальцы снова прикасаются ко мне, только уже не грубо, а нежно. Ощущая, как тепло распускается в моей груди яркими бутонами, я чуть улыбаюсь. Крис гладит меня по волосам.
Машина останавливается, мы выходим и спешим внутрь гостиницы. Крис снимает люкс, пока я пытаюсь угомонить свои чувства. В мозгу лихорадочно бьется мысль о том, что мне нужно что-то отвечать, что-то говорить, и делать это все так, чтобы не признаться в своих чувствах. Я кусаю губу, перебираю в руках мобильный.
- Пойдем.
Крис идет к лифту, я за ним. Черт, я же совсем не хочу идти с ним рядом. Я хочу домой, я хочу играть на рояле. Мне совсем нечего ему сказать.
Он приводит меня в номер и идет к бару.
- Ты будешь что-нибудь? – спрашивает он.
Ведет себя, как ни в чем не бывало.
- Шампанского, если можно.
Он подает мне бокал.
- Ну? Придумал, что отвечать мне? – ухмыляется он и садится в кресло.
Я сажусь на диван и делаю глоток.
- Нет. Я не знаю, что тебе говорить.
- Я просто хочу получить ответ на вопрос.
- На какой именно?
- Не строй из себя дебила.
- Не хами.
- А ты отвечай!
Крис начинает злиться. Он с силой сжимает стакан с виски, вздыхает, явно пытаясь успокоиться.
- Почему ты меня избегаешь? Это из-за того, что произошло тогда на съемках?
«В самую точку, Крис». Я улыбаюсь и делаю ещё глоток. Инстинкт подсказывает мне, что пора надевать маску непринужденности и наивности.
- На съемках, Крис, происходит актерская игра.
- Допустим. Тогда почему ты меня избегаешь?
- У меня были дела.
- И какие же?
- Я должен перед тобой отчитываться?
И снова напряжение возникает между нами. Взгляд Криса наполняется злобой, а я делаю вид, что спокоен, хотя на самом деле во мне разворачивается буря, и я не понимаю, что именно чувствую. В одну секунду мне хочется смеяться, а в другую безумная ярость берет надо мной верх.
- Я не верю, что все, что ты сказал тогда на съемках, было просто заученным диалогом из сценария.
Я допиваю шампанское, осторожно ставлю бокал на стол и поднимаюсь.
- Да, ты правильно делаешь, что не веришь. Я люблю тебя.
Крис замирает. Кажется, что он даже перестает дышать. Его глаза широко раскрываются от удивления. Чарующая картина. Я напугал сильного, красивого мужчину своими чувствами.
- Я люблю тебя, Крис. Но это ничего не значит.
Я пожимаю плечами, улыбаюсь уголком губ, затем выхожу из номера и молюсь, чтобы он не пошел за мной. И он не идет.
Мне хочется бежать, и я бегу. Бегу к лифту, а потом по холлу, вон из здания. Движения притупляют боль, но я знаю, что это ненадолго. Мозг судорожно пульсирует, и по черепной коробке мечется беспокойная мысль – зачем же я признался? Перед глазами вспыхивают картинки только что пережитой сцены. Вот его встревоженный взгляд, потом ухмылка, а затем удивление и ступор.
Господи, зачем я признался ему в своих чувствах?
Я на секунду замираю, тру глаза, а через минуту бегу к такси, сажусь и прошу шофера отвезти меня домой. Душащий комок встает в горле, и я всеми силами сдерживаю слезы.
Глава 3.Я прикрываю глаза и медленно погружаюсь в сон. Книга выпадает из ослабевших рук и приземляется на пол с глухим стуком. Я слышу тихий шелест её страниц. Становится тепло. Эллис укрывает меня пледом, проводит тонкими пальцами по щеке и шепчет:
- Засыпай, если что, я рядом.
Последнее слово её фразы глохнет, и я погружаюсь в сон. Я предвкушаю увидеть что-нибудь перед глазами, прошу мозг воспроизвести какие-нибудь яркие картинки, наполненные солнцем, летом и запахом пшеницы. Но мне совсем ничего не снится. Я даже и не знаю, что хуже: кошмары или плотный занавес черноты перед глазами.
Я засыпаю на диване в зале, на первом этаже. Отчего-то в своей спальне мне не спится. Там мне становится тревожно и грустно. Я сплю долго, время переваливает за полдень. Наконец-то я могу позволить себе долгий, беспрерывный сон, потому что у меня заслуженные выходные. Съемки закончены, премьера прошла на ура, дальнейшие контракты подписаны, фанаты счастливы, и я наслаждаюсь долгожданным сном. Вот только пробуждение меня совсем не радует, скорее, изматывает.
Просыпаюсь я резко, словно на меня выливают ведро холодной воды. Дыхание срывается, а грудь сдавливает боль, я терплю, смотрю в одну точку и терплю. Такое происходит уже не в первый раз, создается впечатление, что во сне мне на грудь ставят гирю. Проснувшись, я машинально провожу ладонями по груди.
- Попей воды, - Эллис протягивает мне стакан.
Беру, смотрю на свои руки и радуюсь, что они не дрожат.
- У тебя заслуженные выходные, отдыхай, - Эллис улыбается.
Я смотрю на неё и понимаю, что безумно к ней привязался. Из любовницы она превратилась в чудесную подругу. Я выделил ей комнату, она часто ночует у меня, убирается в доме, готовит еду и занимается со мной сексом. Бывает, что она пропадает на сутки без предупреждения. Я не звоню, потому что знаю, где она и что она делает.
Одно время я пытался ей помочь, предлагал провести на кастинг. Она же огрызнулась, сказала, что все сделает сама, и даже немного обиделась. После этого я не задаю вопросов насчет её работы и материального обеспечения.
- Спасибо, - я делаю глоток воды, - ты никуда не уйдешь сегодня?
- Может быть, и уйду, - Эллис пожимает плечами.
Я тихо смеюсь.
- Иногда мне кажется, что ты из другого мира.
- Не исключено.
Теперь мы смеемся вместе.
Она плюхается рядом со мной на диван.
- Том, ты хочешь уехать? – спрашивает Эллис, и в её голосе звенит грусть.
Я задумываюсь, ставлю стакан с водой на столик.
- Пожалуй, да. У меня есть чудный маленький домик на берегу озера. Там тихо и спокойно.
Я улыбаюсь, вспоминаю те края. Гладь озера, окруженная лесом, мощеная тропка от берега к маленькому деревянному дому. Место удивительно тем, что каждый день природа предстает в новом виде, и вроде все остается прежним: нависающий, чернеющий лес, туманы над водой и звуки живой природы – и все равно каждый раз замечаешь что-то новое, прекрасное, запоминающееся.
Эллис замечает, что я ударился в воспоминания, и тихо смеется.
- Ты такой романтик, - она поднимается, - ладно, а теперь серьезно. Я уезжаю.
Я удивленно смотрю на неё.
- Куда? Надолго?
- Думаю, что не больше, чем на две недели.
- Что же я буду делать без тебя?
- Придумай, ты же талантливый человек. Актер все-таки.
Эллис хихикает, встает и идёт в свою комнату.
- Я вернусь, и не дай Бог ты порастешь мхом. Мне же тебя и придется облагораживать, - говорит она напоследок и уходит на второй этаж.
Мой смех – громкий и искренний. Как же я благодарен Эллис за то, что она помогает мне отвлекаться. Она делает так, что я не обращаю внимания на ту пустоту, что образовалась у меня вместо души после случая в гостиницы. Тот всплеск эмоций, который я испытал в тот день, выбил из меня весь дух. Я не находил в себе сил, я впал в апатию и лень. А она с руганью и криком выгоняла меня на фотосъемки и заставляла давать интервью. «Ты не должен опускать руки. Ты никому не должен показывать своей боли. Люди, которые тебя любят, будут страдать, если увидят, что их кумир подавлен и разбит».
Я поднимаюсь, подхожу к окну. Небо за окном хмурится. Тяжелые тучи налезают друг на друга, слоятся, ползут, кое-где разрываются и являют миру ослепительную синеву.
Я люблю дождь. Под него мне нравится играть на рояле. Он нагоняет на меня легкую меланхолию, я мечтаю и вечно улыбаюсь, а в груди медленно растекается тепло.
Эллис спускается с сумкой, смотрит на меня с сестринской нежностью и улыбается. Я провожаю её взглядом. Она подходит к двери, кладет сумку на пол, а потом вдруг бросается мне на шею. Тоненькие ручки обвивают мою шею, она встает на цыпочки, а я поддерживаю её за талию. От неё пахнет цветочными духами и девичьей свежестью. Она звонко целует меня в щеку.
- Не грусти, я вернусь.
Эллис ещё раз целует меня в щеку и уходит. Я смотрю в окно и вижу, как она легко порхает по дорожке, покидает участок и теряется за поворотом. В этот момент мой дом темнеет, и комнаты наполняются холодом и тяжелой тишиной.
Тучи сгущаются. Ветер задувает все сильней, деревья сгибаются, и люди спешат по домам. Черные тучи извергают молнии, и слышны раскаты грома. Природа волнуется и содрогается.
Я иду к бару, наливаю виски и сажусь в кресло. Отчего-то я чувствую себя стариком, немощным и дряхлым. Тишина окружает меня, и я вспоминаю Криса. Желание видеть и осязать его вспыхивает во мне ярким огнем, а затем появляются мыли о звонке, рука тянется к телефону, но я встряхиваю голову и делаю глоток виски. Он обжигает горло. Но мысли все равно остаются, и я решаю отвлечься. Первое, что приходит мне в голову – это клуб. Громкая музыка, немного алкоголя и красивые девушки – вот самый лучший способ сбросить с себя оковы старческих раздумий.
Я встаю и отправляюсь в гардероб. Для начала, конечно, нужно подобрать одежду.
Дождь начинает хлестать за окном. С каждой секундой он становится все сильней и громче, угрожая превратиться в шторм. Но заканчивается он быстро, и вид из окна делится на две половины. Справа все ещё хлещет дождь, но ветер гонит тучи, и стена дождя постепенно уходит, оставляя после себя огромные лужи. Слева же на улицы падают золотые солнечные лучи, правда, они совсем не греют.
Я медленно одеваюсь, поглядывая в окно. Натягиваю джинсы, подбираю рубашку и кожаную куртку. Смотрюсь в зеркало. Надо бы побриться, но и так неплохо. Наиграно улыбаюсь, громко смеюсь, а потом замираю и провожу рукой по вьющимся волосам. В отражении на меня смотрит человек с необычайно печальными глазами. У меня появляется желание разбить зеркало, и я бы разбил, если бы оно не стоило так дорого.
Похлопав себя по щеке и глубоко вздохнув, я спешу на улицу с четким намерением отречься от всех проблем. Я выхожу на крыльцо и вдыхаю свежий, прохладный воздух. Стоит тишина, ветерок волнует верхушки деревьев, и с темно-зеленых листьев на землю падают капли воды. Я осматриваюсь и решаю для начала прогуляться по своему саду. Он совсем небольшой: пара раскидистых деревьев, несколько ещё не цветущих клумб и лавочка с коваными подлокотниками. Я прохожусь по мокрой траве и ловлю падающие капли с деревьев ладонями.
А солнце тем временем движется к горизонту, выливая на темнеющее небо яркую палитру красных и желтых красок. Неутихающий ветерок ласкает мои щеки и перебирает волосы. Я останавливаюсь рядом с деревом и срываю с него листок, молодой и влажный. Я смотрю на его линии, вожу пальцами по мягкой поверхности, и думаю о том, как бы было хорошо ничего никогда не чувствовать. Жить себе и жить, не волнуя и не тревожа душу. Я же актер. Чувства я могу изобразить, а привычки и повадки сыграть.
Я выпускаю лист из пальцев, и он, кружась, опускается на землю. Иду дальше, подхожу к забору, что невысокой каменной стеной обносит мой дом, подхожу к решетчатым воротам и застываю. За черными прутьями стоит Крис, мокрый и помятый. Он смотрит на меня прямо и открыто, мнется и переступает с ноги на ногу, руки он держит в карманах – это последняя попытка согреться.
Страх болезненным холодом вспыхивает во мне и расползается по телу, и первой реакцией является позыв к бегу. В состоянии шока я медленно поворачиваюсь и делаю шаг, но Крис заговаривает:
- Нет, не уходи. Впусти меня. Я уже десять минут тут стою.
Облизываю пересохшие губы, сглатываю.
- Иди направо, там есть ещё одна калитка. Она не заперта.
- Не обманываешь?
- Пойду налью выпить.
Иду к дому, на лбу выступает холодный пот, но я всеми силами пытаюсь взять себя в руки. Такого поворота событий я никак не мог себе представить.
Я захожу в дом. Инстинкт самосохранения говорит, что нужно скорее закрыть дверь на все замки и спрятаться в любой комнате дома. Пальцы уже тянутся к замку, когда Крис открывает дверь. Я отступаю на шаг и взволнованно наблюдаю за каждым его движением. Он заходит, закрывает дверь.
- Я принесу тебе сухую одежду, - тихо говорю я и отворачиваюсь.
- Том.
Крис хватает меня за руку. Я пытаюсь вырваться, но он крепко держит и рывком притягивает к себе. Я оказываюсь в холодных объятьях. Крис обнимает меня так, как никогда ещё не обнимал, крепко, уткнувшись лицом мне в шею и оставляя на коже теплое дыхание.
- Крис, прекрати, - я кладу руки ему на грудь, пытаюсь оттолкнуть, - что ты делаешь?
Он поднимает голову, смотрит мне прямо в глаза, а я никак не могу понять, что с ним происходит. Его взгляд уж слишком безумный и печальный, складывается впечатление, что сейчас он воткнет в меня нож.
Но никакого ножа нет, вместо этого Крис кладет холодные руки мне на шею, смотрит испытующе и долго, а потом впивается мне в губы. Страх во мне обрывается и исчезает, и я хватаюсь за его мокрые волосы пальцами, прижимаюсь как можно ближе, а он продолжает целовать – страстно, грубо и глубоко. Я задыхаюсь, сжимаю его волосы, тяну их, а он кусает мои губы.
Я замираю. Подождите, что же это я делаю?
- Крис, да что с тобой…
Он пытается заткнуть меня новым поцелуем, но я сжимаю губы, отворачиваю голову. Кажется, я сейчас закричу от боли.
- Том, послушай, я тоже люблю тебя.
Я прекращаю вырываться и испытываю дикое желание врезать ему.
- Издеваешься, да? Ты думаешь, что это смешно? Я не игрушка! Я живой человек! Я по глупости признался тебе во всем, и что же ты делаешь? Заявляешься ко мне домой и начинаешь целовать! – я начинаю кричать от обиды. – Иди домой и перестань меня мучить! У тебя жена, в конце концов, о ней подумай!
- Том, это не шутка. Я люблю тебя, понимаешь?
Я теряюсь, потому что он действительно серьезен. Я шумно выдыхаю, так и не найдя нужных слов, и сжимаю его плечи, а он снова заключает меня в объятья. Неловко обнимая его за шею, я тихонько целую ухо и глажу по мокрым волосам.
- Это не может быть правдой, - шепчу я, касаясь его щеки своей.
Крис улыбается, приподнимает меня и несет в комнату. Я смеюсь, прикрывая рот руками. Давлюсь счастьем и облегчением, не до конца понимая, что же со мной происходит.
- Крис, тебе нужно переодеться, я уже весь промок из-за тебя, - говорю я спокойно, словно мы с ним живем вместе уже пятый год, - и вообще, зонтик надо брать.
- Ну, извини уж, - ухмыляется Крис и сжимает мою талию.
***
В комнату через щелку не до конца задернутых штор прокрадывается чистый, серебристый лунный свет. Я сижу на Крисе, а он дремлет, положив руки мне на бедра. Мои губы растягиваются в нежной улыбке. Я наклоняюсь, тихонько целую его скулы, касаюсь его носа своим. Он не шевелится, ровно и медленно дышит. Я продолжаю гладить его по плечам, целовать шею. Так трудно заставить себя оторваться от него, поэтому я, потакая своим желаниям, внимательно рассматриваю его кожу, губы, перебираю пряди жестких волос. Я ощущаю всем сердцем его тепло и с трепетом ловлю каждый его вздох.
- Том, если ты не перестанешь на меня пялиться, я не смогу уснуть.
- Ещё минутку.
Он мягко и сонно улыбается, и я провожу пальцами по его губам, а потом целую. Вдруг Крис сжимает мои бедра, чуть приподнимает меня и переворачивается подо мной. Я коротко вскрикиваю, заваливаюсь на бок и хватаюсь за его руки. Он тянет меня к себе, обнимает за шею. Я уютно прижимаюсь к его боку, закрываю глаза и тихо спрашиваю:
- Ты ведь не исчезнешь под утро?
Он не отвечает. Наверное, уже уснул.
Глава 4.Я просыпаюсь с улыбкой на губах. Открывая глаза, я вижу пылинки, которые легко кружатся в солнечном свете. Стоит утренняя тишина. Я шумно вздыхаю и потягиваюсь. Предвкушая утреннюю встречу с Крисом в одной постели, я представляю, как сейчас пройдусь пальцами по щетине, поцелую ресницы и снова услышу его мягкий запах. Я оттягиваю момент, лежу тихо-тихо, возбуждая в себе томительное чувство счастья. Наконец острое желание ощутить его тело пересиливает меня, я поворачиваюсь и замираю.
Вздох разочарования срывается с моих губ, когда я не нахожу его рядом с собой. Я резко сажусь, оглядываюсь. Нет ни одежды, ни других следов присутствия Криса. Может быть он внизу, на кухне? Я вскакиваю с кровати, несусь по лестнице и натыкаюсь на глухую пустоту. Но надежды я не теряю, накидываю плащ и выбегаю в сад. Разогревшееся солнце палит, дышать становится трудно из-за духоты. Я мчусь по саду босиком по влажной от росы траве, но никого не нахожу. Солнце слепит глаза, и ничто не может разрушить тишину.
Вернувшись в дом, я иду в спальню, начинаю метаться по ней, нервно оглядываясь и разбрасывая вещи, пытаясь найти хоть какой-то след Криса. Он же был со мной! Он вчера лег в мою постель!
Я сбрасываю с себя плащ, швыряю его в угол, кидаюсь к кровати. Мои пальцы цепляются за одеяло, кидают его на пол, потом хватаются за простыню. Ткань рвется, а из моей глотки рвется глухой вой. Настолько отчаянный, что меня бросает в нервную дрожь.
Ноги меня больше не держат, колени трясутся. Я опускаюсь на пол, заставляю себя вспомнить, что произошло. Неужели все это мне приснилось? Тогда почему я все ещё ощущаю его тепло на своей коже?
Я провожу ладонями по плечам, пытаясь собрать ощущения, сохранить их. В голове вертятся нереальные воспоминания из сегодняшнего сна. И боль все нарастает от вымышленных сладких поцелуев в губы. Я не замечаю, как снова начинаю кричать, а затем вонзаю ногти себе в грудь. Разрывая кожу, я пытаюсь вывернуть всю боль наизнанку, но ничего не выходит. На груди остаются красные полосы с выступившими крошечными бусинками крови.
Я теряю ощущение времени и пространства. Утопая в душевной и физической боли, я сворачиваюсь в клубок и, кажется, засыпаю. А, может быть, это просто обморок или тяжелая дремота.
Прийти в себя мне удается ещё не скоро. Мои глаза опухли, словно я плакал полдня. Я пытаюсь разогнуться, но мышцы одеревенели, потому что я слишком долго находился в неудобном положении. Медленно поднимаюсь. Часы показывают пять вечера. Ребра безумно болят, так же, как спина.
Ещё вчера я сожалел о том, что мне не снятся сны, что вместо них я вижу черную завесу. А теперь мне приходится просить Бога, чтобы он вернул мне эту бездонную пелену. Я захожу в ванную, включаю холодную воду и опускаю под струю голову. Что, если все это мне тоже снится? Как же мне теперь отделить фантастический мир от реального? Я смотрю на себя в зеркало и вижу свое бледное, усталое лицо с потухшими глазами, а всю мою грудь расчерчивают красные полосы.
- Крис, что же ты делаешь со мной? - шепчу я. Бледные губы еле-еле шевелятся. - Ты мне нужен. Просто необходим.
Мои пальцы с силой врезаются в ладони. Я набираюсь смелости, выхожу из ванной и беру телефон. Пока отчаянное желание ощущать Криса рядом не угасло, я набираю его номер. Один гудок, второй гудок, третий...
- Том?
Я с шумом выдыхаю, сдерживаю стон облегчения.
- Крис, приезжай, - ничего другого на ум мне не приходит.
- Зачем?
Его голос слишком холоден. Я молчу, прислушиваюсь к его дыханию в динамике телефона.
- Я приеду, Том. Скоро приеду.
Он кладет трубку, и я опускаюсь на кровать. Телефон выпадает из рук, с громким стуком падает на пол. По моему телу расползается холодный страх. Я поднимаюсь, натягиваю майку, джинсы. Тошнота подкатывает к горлу. Ах, да, я же совсем ничего не ел со вчерашнего дня. Чтобы отвлечься, я спускаюсь на кухню, открываю холодильник, достаю колбасу, сыр, а из хлебницы булочки.
Когда я доделываю второй бутерброд, раздается звонок. Я смотрю на дверь. Может, все-таки, не стоит его впускать? И зачем я только позвонил ему. Нет, нет, мне должно стать легче, когда я его увижу.
Я нажимаю на кнопку. Ворота открываются. Пальцы в нерешительности ложатся на дверной замок и поворачивают ручку.
Крис входит, я закрываю за ним дверь. Он не отрывает меня глаз. Смотрит пристально, внимательно, словно в самую душу. Я замираю.
- Ох, Том, - выдыхает он и неожиданно обнимает меня.
Я немею, беззвучно шевелю губами. Его руки обвивают мою талию, а я могу только обнять его за шею – осторожно, мягко.
- Том.
Он отпускает меня, чуть отходит.
- Я переживал за тебя.
Пальцы Криса пробегают по моей щеке.
- Ты ужасно выглядишь.
- Я бутерброды сделал. Будешь?
- Дурак.
- Опять обзываешься?
Крис улыбается. Улыбается так, словно ничего не было, словно между нами ничего не происходит. Хотя, что его может волновать? Он же не страдает от безответной любви. Такая ирония, и мне остается только улыбаться.
Я иду на кухню, а он за мной следом. Крис садится за стол, я ставлю перед ним тарелку с бутербродом. Он поднимает бровь.
- Ты так и не научился готовить.
- И не научусь.
От его присутствия мне действительно становится легче. Пускай он – та самая звезда, до которой невозможно дотянуться, но кто запрещает мне на неё смотреть и искать в её холодных лучах хоть чуточку тепла?
- Мне сегодня приснился ужасный сон. Прошел дождь, я собирался идти в бар, чтобы приложиться к стаканчику хорошего коньяка. Когда я выходил из дома, то у ворот встретил тебя. Ты попросил меня впустить тебя.
- Том.
- Нет, послушай. Я должен это сказать, - я сажусь напротив него, и слова сами рвутся из меня. - Мы стояли в коридоре, неожиданно ты поцеловал меня, потащил в спальню.
Крис потер переносицу и отвернул голову, бросая надкусанный бутерброд на тарелку.
- Я целовал тебя, гладил твои волосы, - моя рука непроизвольно потянулась к нему, но я сдержал позыв, - я ощущал всем своим телом твое тепло. Конечно же, под утро никого рядом не было. Знаешь, мне не снятся сны. А это все было таким реальным, настоящим, что после пробуждения мне показалось, что я точно сойду с ума. Крис, я потерял себя. Я не знаю, кто я.
Он резко поднялся, не поворачивая ко мне головы.
- Крис, я больше так не могу. Эта неопределенность меня убивает.
- Помнится, ты сам начал бегать от меня! - его голос срывается на крик.
- Мне было страшно. А после сегодняшней ночи мне уже нечего бояться. Я сам себя наказал. Я загнал себя в ловушку.
Крис, наконец, поднимает на меня взгляд. Я взволнованно прикусываю губу.
- Том, - как-то обреченно говорит он и садится обратно за стол. - Это все слишком сложно. Я... Я... не знаю, как выйти из этой ситуации.
Я вздыхаю.
- Не надо искать выходов. Просто забудь обо всем. Давай останемся просто друзьями? Как раньше. С тобой мне гораздо легче, чем без тебя.
- А ты уверен, что все будет, как раньше? - хмыкает Крис.
Я непонимающе смотрю на него. Мои руки опускаются на колени.
- Крис, пожалуйста. Ничего не разрешится, пока мы оба не уступим.
Неожиданно он хватает тарелку и швыряет в стену. Я вздрагиваю от грохота и звона.
- А теперь слушай меня! Твои откровения и твое признание привели меня в полное смятение! Я не могу нормально спать, есть, не могу спать со своей женой! И все это из-за тебя!
Я настолько ошеломлен его словами, что не могу найти ответа.
- Молчишь?
Крис подходит ко мне, грубо берет за волосы на затылке. От неожиданности я хватаю его за кисть, пытаюсь отстраниться. Он тяжело дышит мне прямо в лицо, и глаза, бешеные и злые, прожигают самую мою душу.
- Мне больно, Крис.
Мой голос хрипит и дрожит. Он ослабляет хватку, а я шумно вздыхаю, словно он пережал мне горло.
- Ты убиваешь меня не меньше, чем я тебя, - шипит он сквозь зубы, - все твои улыбочки, объятья, беззаботный смех... Все это сводит меня с ума!
- Крис, пожалуйста.
- Заткнись.
Он отпускает мои волосы, и я задыхаюсь от боли в ребрах. Крис рычит и ударяет кулаками по столу. Я вздрагиваю. Он безумно смотрит на меня. Но мне уже не страшно. Я сосредоточен на его словах, которые стали для меня долгожданным откровением. Я поднимаюсь. Мои дрожащие от страха руки тянутся к нему. Я прикасаюсь к его горячим щекам. Он замирает, прикрывает глаза. Гнев утихает в нем, он успокаивается. Я провожу пальцами по его волосам, мысленно умоляя, чтобы он посмотрел на меня. Крис поворачивается ко мне, и я не выдерживаю, рвусь к нему, бросаюсь на шею, как девчонка. Его теплые ладони ложатся на мою спину, теснее прижимая к груди.
- Так давай убьем друг друга вместе? - шепчу я ему на ухо, как-то уж слишком обреченно цепляясь за его плечи, - я не могу без тебя. Не бросай меня.
Он крепче обнимает меня, целует шею.
- Скажи мне, что это не сон.
- Это не сон, Том, я не уйду.
Ладони Криса ложатся мне на щеки, он смотрит мне в глаза, а я ожидаю, что он будет делать. Сладкое, трепетное облегчение течет по моему горлу, скапливается в груди и греет. Я слабо улыбаюсь. Крис осторожно приближается к моим губам, мое сердце замирает, и он мягко, осторожно целует меня. Я сглатываю, стараясь не отвечать ему. Глаза начинают жечь слезы, они копятся в уголках ресниц и катятся по щекам. Мои губы дрожат. Ещё секунда, и я начинаю плакать, как в детстве.
- Том, - голос Криса спокоен.
Он утирает мои слезы, целует лицо. Его губы обжигают мою кожу. Я продолжаю плакать. Плакать от счастья, от боли, от любви.
- Пойдем, - Крис уводит меня на диван.
Я сажусь, начинаю смеяться, утирая слезы тыльной стороной ладони. Крис приносит мне воды. Я беру стакан, успокаиваюсь. Он садится рядом, обнимает за шею. Я прижимаюсь к нему, утыкаюсь носом в шею, дышу часто-часто, пытаясь доказать себе, что Крис реален. Как можно ближе подтягиваясь к нему, роняю стакан с водой, тот падает на пол.
- Неуклюжий, - Крис улыбается.
Я кладу ладонь на его грудь, пытаюсь почувствовать то самое тепло, что рвется из меня самого. В итоге, я сажусь к нему на колени, обнимаю за шею, целую лицо.
- Ты должен быть настоящим.
Он щипает меня за руку.
- Больно!
- Так это хорошо! Значит это все – реально.
Глава 5.- Крис, ну что ты делаешь? – я смеюсь.
Хемсворт опускает палец в банку с ореховой пастой, а потом размазывает её по моей щеке. Я отмахиваюсь, отхожу, утираю щеку пальцами, а потом облизываю их, специально смотря в этот момент на Криса. Он ухмыляется немного диковато и грубо, идет ко мне, но задевает локтем пакет с мукой, тот падает, и кухню заполняет белый туман. Мы кашляем сквозь смех. Мука оседает на нас, остается на одежде, на волосах, на коже.
Когда белая дымка исчезает, Крис кидает в меня кусок теста. Я наклоняюсь, и желтоватая жижа пролетает над моей головой и с характерным «чавк» попадает в стену. Крис чертыхается, а я пользуюсь его секундной заминкой, опускаю руку в фарш, беру комочек и начинаю размазывать будущую начинку для пирога по его лицу.
- Ах ты засранец! – ревет Крис и довольно грубо хватает меня за талию и сажает на стол.
Я обвиваю ногами его бедра, тянусь за полотенцем. Он улыбается, стряхивает со своих волос муку, тыльной стороной ладони потирает глаза. Дотянувшись до полотенца, я помогаю ему, вытираю щеки, губы.
Крис проводит пальцами по моему подбородку, легко дует на ресницы, сдувая с них муку. Я замираю, осторожно положив руки ему на плечи. Из зала слышится музыка бессмертного Боба Дилана, и легкое соло гитары мягко растекается по всему дому.
Улыбка не сходит с наших лиц. Пальцы Криса скользят в мои волосы, начинают теребить кудри, а я подпеваю:
- It was then he felt alone and wished that he'd gone straight, and watched out for a simple twist of fate.
Песня стоит на повторе, играет снова и снова, а мы продолжаем смотреть друг на друга, смеяться, что есть мочи, прикасаться, порой намерено, а иногда случайно.
Когда я допеваю, Крис целует меня, рвано, порывисто. У него совсем не получается целовать нежно, медленно и чувственно, но мне и не нужно это. Мне достаточно его неловких, коротких прикосновений губами.
Кухня наполнена лучами дневного солнца. Мы морщимся от золотого света, что омывает нас. Палитра всевозможных запахов парит в воздухе, возбуждает яркие картинки, и мир кажется чересчур насыщенным, даже пылающим.
Становится душно, я глотаю жаркое дыхание Криса. Он кусает мои скулы, зализывает красные следы от зубов, сжимает пальцами бедра. А Дилан все надрывается, и мне хочется стонать в такт его музыке, просить Криса не останавливаться.
Я чуть выгибаюсь в спине, обхватываю руками шею Криса, прижимая его голову к своей шее, заставляя его не прекращать поцелуи и укусы. И меня совсем не пугает, что на коже чуть позже расцветут алые пятна.
Дышать становится трудно. С моих губ слетает стон, когда руки Криса скользят под майку и слишком сильно сжимают ребра. Животное. Самое настоящее животное.
- Не останавливайся, - прошу я и не узнаю свой голос. Такое чувство, что я выкурил две пачки сигарет.
В моей голове звенит музыка: губная гармошка и гитара. И я ничего не могу чувствовать, кроме Криса. Есть только он целиком – объятья, жар кожи, жесткие волосы, пряное дыхание, чувственный взгляд. И как я ещё не расплавился?
- Том? – музыку разрывает звонкий женский голос.
Мне кажется, что девичий голос – это часть песни, поэтому я никак не реагирую на призыв, который, кажется, звучит ещё раз. Но мне плевать. Сейчас важней всего Крис и его руки.
Через секунду раздается шорох, на которой мой мозг все же реагирует, но, как оказалось Крис приходит в себя быстрее. Он напрягается, прекращает целовать, и я разочарованно смотрю на него, а потом интуиция подсказывает мне, что тут что-то не так, что шорох и женский голос вовсе не часть песни. Я резко поворачиваю голову и вижу Эллис, стоящую в шести метрах от нас. Возбуждение тут же исчезает. Я отталкиваю Криса и спрыгиваю со стола.
Эллис смотрит на меня с испугом. Смотрит так эмоционально, что мне становится страшно. Я нервно провожу рукой по волосам, пытаюсь прикрыть засосы на шее. А она продолжает смотреть непонимающе, разочарованно. Она даже не сдерживает себя от того, чтобы приоткрыть рот от удивления. Дорожная сумка выпадает из её рук. Крис хватает первую попавшуюся тарелку со стола, отворачивается и кидает её в раковину.
Эллис подхватывает сумку и бежит к двери. Я бросаю короткий взгляд на Криса, безмолвно спрашивая разрешения пойти за ней. Он понимает, кивает и включает воду, а я бегу за своей подругой. И подруга ли она теперь мне?
- Эллис, погоди.
- Нет, Том, все хорошо, - она оборачивается, - это просто немного неожиданно.
Её голос дрожит, она дышит часто, порывисто. Я понимаю, что она пытается сдержать слезы. Мне стыдно, я начинаю нервно теребить края своей майки.
Она молчит с минуту, явно пытаясь взять себя в руки, затем, глубоко вздохнув, говорит:
- Том, я же знала, что ты любишь другого человека. Я просто не подозревала… что… - она закрыла глаза, сжала кулаки, - я нормально к такому отношусь.
- Тебе надо было позвонить.
- Да, надо было, - она кивает, смотрит на меня, - но я хотела сделать сюрприз.
Она криво, через силу улыбается. Её руки чуть дрожат, поэтому она смыкает их в замок. Снова повисает напряженное молчание. Эллис встряхивает головой, убирает белокурые волосы с плеч и садится на корточки. Она легко открывает боковой карман сумки и говорит:
- Глаза закрой. Это все же сюрприз.
- Эллис, не надо.
- Закрой!
Я прикусываю губу, закрываю глаза. Шорох. Теплые пальчики чуть касаются моей шеи, тихий щелчок замочка сзади.
- Все.
Я открываю глаза и тут же рассматриваю подвеску. Крохотная белая птичка из дерева болтается на простой, черной веревке.
- Это, конечно, не кристаллы Сваровски, но когда я увидела её, то сразу подумала о тебе.
- Эллис, она прекрасна.
Она улыбается, теперь уже искренне, тепло, как раньше, и мне становится легче. Я сжимаю птичку в руке.
- Пускай она оберегает тебя.
Эллис встает на носочки и целует меня в щеку.
- Будь счастлив. Звони, если что.
- Я вызову тебе такси.
- Нет, нет, я сама доеду.
Я обнимаю её, зарываюсь в пышные, белокурые кудри лицом.
- Давай хотя бы помогу тебе донести сумку?
В этот момент на кухне раздается грохот. Крис гремит посудой, явно напоминая о своем присутствии. Эллис бросает быстрый взгляд в сторону звука.
- Не надо, я взрослая девочка.
Она берет сумку и протягивает мне ключи.
- Оставь себе. Ты можешь приходить в любой момент.
Эллис колеблется, но все же прячет связку в карман.
- Охренеть. Том Хиддлстон спит с Крисом Хемсвортом! – она смеется. – На этой информации я могу срубить кучу денег!
Я смущенно почесываю затылок и тоже смеюсь.
- Расслабься, я могила.
- Я даже и не подумал, что ты можешь слить эту новость прессе, - серьезно говорю я.
- Я знаю, но все же меньше доверяй людям. Ты слишком открытый человек.
На кухне снова раздается грохот.
- Все, я пошла, а то он явно нервничает, – Эллис ухмыляется и, ещё раз поцеловав меня в щеку, выходит.
Я закрываю дверь только тогда, когда она исчезает за воротами. Щелкаю замком и возвращаюсь на кухню. Крис делает вид, что не замечает меня. Музыка не играет, и это меня почему-то расстраивает. Но ещё больше меня расстраивает то, что Крис зол и рассержен. Его движения слишком резки, руки напряжены, а на шее выступает вена. Он с грохотом расставляет помытую посуду по полкам, затем слишком усердно трет столешницу. Он вертится, отворачивается, в общем, делает все, чтобы не смотреть на меня.
- Крис, в чем дело?
Он останавливается, перестает грохотать посудой и смотрит на меня исподлобья. Его глаза приобретают цвет сумеречного неба. Они темнеют, потухают.
- Кто это?
- Подруга.
- Она видела нас.
- Перестань.
Он ставит последнюю чашку в шкаф.
- Она никому ничего не расскажет.
Крис проводит тряпкой по краям раковины, а затем поднимает голову, и мне остается последнее испытание – выдержать его тяжелый взгляд.
- И как давно вы дружите? – последнее слово он произносит с саркастичным ядом. – А это что? – он показывает пальцем на подвеску.
- Подарок. Крис, успокойся. Эллис очень много для меня значит. Она дорога мне, как очень близкий друг.
Он подходит ко мне очень быстро, я даже не успеваю отступить хотя бы на шаг. Ему достаточно секунды, чтобы сорвать с моей шеи подвеску.
- Какого черта, Хемсворт, отдай! Ты ведешь себя, как несмышленый подросток!
Я хватаю его за руку, в которой он сжимает подарок Эллис. Я всем своим нутром ощущаю его напряжение и злость, и из-за этого сам начинаю раздражаться. Да что же это за глупости такие? Я хватаю торчащий из его кулака шнурок, тяну.
- И как давно вы знакомы?
- Достаточно, отдай подвеску!
Крис разжимает кулак, и я забираю птичку.
- Не дай Бог она скинет все журналистам. Клянусь тебе, Том, я найду её и убью.
- Ах, ну да. У тебя же жена. Вот только я совсем не ревную тебя к ней, а ты ведешь себя, как идиот.
- Я не ревную. Ты хоть понимаешь, что если она все расскажет, то это будет взрыв? И наши жизни изменятся, если вообще не сломаются.
Я замираю, прокручиваю в голове его слова и не замечаю, как до боли в пальцах сжимаю подвеску. Крис дышит глубоко и тяжело, даже хрипло. Я поднимаю на него взгляд, сосредоточенно смотрю ему в лицо, заглядываю в глаза. Они все такие же темные.
- Скажи, если ты так всего боишься, тогда зачем ты здесь? Иди и прячься. Ты должен понимать, что слухи все равно появятся, потому что, глядя на нас, люди порой будут видеть не просто друзей.
Крис облизывает губы и идет в коридор.
- Ты куда? – я иду за ним, - Ты что? Действительно боишься всего этого?
- Мне нужно подумать. Я позвоню.
- Нет, Крис, пожалуйста, не уходи, - я выхватываю из его рук толстовку. – Ведь все будет хорошо.
- Том, мне нужно побыть одному. Прекрати, - он пытается отнять у меня кофту, а я сильней сжимаю ткань пальцами.
- Прекрати, - Крис начинает повышать голос.
- Я не верю, что ты боишься.
Крис вздыхает. Его ладони накрывают мои пальцы, чуть сжимают их.
- Просто это не так легко. Конечно же, я боюсь, потому что я давал клятву своей жене. А сейчас, находясь рядом с тобой, я нарушаю её. Мне ведь тоже непросто. Непросто принять то, что повязан я с одним человеком, а тянусь совершенно к другому.
Я расслабляю пальцы, выпускаю толстовку. Крис забирает её, улыбается. И в глазах его мелькает светлая грусть. Из-за неё его глаза становятся такими же, как раньше - удивительного ярко-голубого цвета.
- Это все навалилось на меня слишком внезапно, я не буду врать тебе в том, что я растерян. Мне нужно время.
Я киваю, обнимаю его за шею. Действительно, чего же я ещё хочу? Нужно спуститься с небес на землю. У Криса есть семейные обязательства: дом, который нуждается в мужских руках, жена, которую следует оберегать, сад, в котором нужно посадить дерево.
- Иди, - выдыхаю я ему на ухо и убираю его золотые волосы в хвост на затылке. – Позвони, как будешь готов.
Крис кивает, целует меня в лоб и уходит.
Я закрываю за ним дверь и несколько минут не могу заставить себя оторвать руки от замка. Желание бежать за ним начинает болезненно биться в моей груди. Но я сдерживаюсь, отпускаю дверной замок и иду в зал. Слишком тихо. Дом замер, а солнце скрылось в облаках, и золотые лучи больше не скользят по поверхностям вещей.
Я подхожу к проигрывателю и снова включаю Дилана. Пальцы чуть вздрагивают - мне хочется поиграть на гитаре, но я морщусь и ложусь на диван, снова начиная подпевать:"..simple twist of fate".
Вдруг мобильник на тумбочке начинает вибрировать. Я вздрагиваю от неожиданности и беру айфон. На экране значится сообщение от Криса. Я отчего-то начинаю смеяться, не позволяя себе думать о плохом. Сейчас он не имеет права писать что-то плохое. Я вожу пальцами по краям телефона, оттягиваю момент прочтения, фантазируя, что же за послание содержится в сообщении. Только через пять минут я нажимаю на экран и читаю: «Я хочу съездить в Мельбурн. Ты со мной?» Австралия? Только я и он? Я буду полным идиотом, если откажусь, поэтому я быстро набираю ответ: «Конечно, с тобой».
Бета: и снова лучи любви S. Kai
Название: Как хорошо быть актером.
Пейринг: Крис Хемсворт/Том Хиддлстон. ну кто бы сомневался? ._.
Рейтинг: pg -13. наверно.
Жанр: ангст, романтика.
Предупреждение: ООС, POV Тома.
Глава 1. да, да, это ещё не все хдИногда я просыпаюсь по ночам и долго не могу уснуть. Лежу на спине и пытаюсь унять рой мыслей, что неустанно жжет мою разболевшуюся голову. Сосуды сжимаются, а кровь продолжает мчаться по ним. Поднимается давление, учащается сердцебиение, тело пронизывает дрожь и холодеют руки.
Ищу таблетки. Белые колеса валятся на дрожащую ладонь. Прикрываю глаза и снова ложусь. Но сон все равно не идет. Становится легче, тело приходит в норму, но мысли остаются.
Мысль – самое страшное и мощное оружие против физического здоровья. Я много раз пытался не думать, но образ за образ, слово за слово – все это приводит к тому, что так болезненно для меня.
Я говорю Богу спасибо за то, что такое со мной происходит редко. Все же мне удается отвлекаться. Да и график плотный. Съемки, конференции, приемы, алкоголь и девушки легкого поведения.
Сегодня, после съемок, нас привезли на очередную вечеринку. Рев фанаток взрывает мозг, а нам с Крисом приходится улыбаться, позировать и давать автографы. Я всегда поражался безграничной энергии Хемсворта. Ему хватает сил на все: и на съемках покажет класс, и заедет на несколько вечеринок, вырвет меня из лап одуревших поклонниц, а потом, улыбаясь и смеясь, поедет домой, к своей супруге.
В свете прожекторов, в клубном дыму, я почти теряюсь, но замечаю, как мне машет рукой мой милый друг. Я подхожу, мне наливают коктейль.
- С тобой все хорошо? – Крис заглядывает мне в лицо.
Я замираю, позволяю минутную слабость – рассматриваю его. Грубоватые, мужественные черты, щетину, широкий нос, удивительные, чистые голубые глаза и неопрятные, пшеничного цвета волосы, по которым хочется провести рукой и убрать выпавшие из хвоста пряди за ухо. Сердце тяжело бухает в груди, в горле пересыхает. Я отвожу взгляд, улыбаюсь и преспокойно пью коктейль.
- Я просто устал. Съемки сегодня были тяжелыми, - не забываю ответить я, постепенно приводя себя в норму.
Крис не успевает мне что-то сказать, потому что ко мне подходит красивая, стройная блондинка. Намалеванная, ухоженная, в красивом коротком платье с неприлично большим декольте. Хемсворт хмыкает, осматривает её, а потом, похлопав меня по плечу, говорит:
- Отдыхай.
Я коротко киваю ему и обращаю свой взор на девушку. Очередная глупая курица, прошедшая кастинг по ублажению актеров на этой вечеринке. Да, да, в обязанности агентов входит подбор красавиц, с которыми могут расслабиться их наниматели – известные люди. Интересно, а эту блондиночку выбирал мой агент или агент какой-то другой знаменитости?
- Скучаешь? – спрашивает она.
Этот вопрос мне задавали, наверно, сотни раз. Все идет по намеченному сюжету, которые составляют мои пиарщики и, конечно, все тот же агент. Они на полную отрабатывают свои высокие зарплаты. Мне смешно от таких мыслей, а она думает, что я улыбаюсь, потому что она мне нравится, и я желаю провести с ней сегодняшнюю ночь. Если сказать честно, то я совсем не против провести с ней ночь.
Я прощаюсь с Крисом. Он улыбается, пожимает мне руку и обнимает. Я обнимаю в ответ, различаю его запах среди других, таких душных и резких, что кружится голова. А его запах, мягкий и свежий, успокаивает и напоминает мне затяжной осенний дождь.
Я выхожу из клуба, конечно, с девушкой, которая виснет на моей руке и о чем-то воодушевленно болтает. В машине, по пути в гостиницу, я узнаю, что её зовут Мелисса. Интересно, это её настоящее имя? Затем я узнаю, что она модель, снималась в рекламе шампуня и даже попала на обложку какого-то дешевого журнала. Вздыхаю, но продолжаю делать учтивый вид и смеяться над её глупыми шутками.
Мы заходим в номер гостиницы. Я предлагаю выпить, прохожу в зал, включаю свет, а она тем временем скидывает платье, так же успешно, как маску наивности со своего лица. Красивое, сексуальное тело, томный взгляд и плавные движения. Все, как обычно. Хоть бы одна из них действовала по-другому.
Она подходит, облизывает пухлые губки и утягивает меня в спальню, где продолжительное время ласкает и ублажает.
Утро после таких ночных развлечений мне дается тяжело. Нет, не физически, а морально.
Я встаю раньше Мелиссы, иду в душ и долго смотрю на свое отражение. Отвращение к себе становится невыносимым, но я продолжаю смотреть. Я пытаюсь понять, что же происходит внутри меня. Зачем я делаю то, что мне не хочется, и почему не могу запретить себе тянуться к тому, что запретно? И когда все это началось? Зачем я согласился участвовать в этом проекте? Ну да, я же не пророк. Я не мог знать, что влюблюсь в Криса с первого взгляда. Роль его брата стала для меня жизнью, а все фанатские надумки и фантазии стали реальностью.
Я встаю под душ, специально включаю холодную воду. Струи обжигают тело, заставляют перестать думать. Я невольно сжимаю кулаки и начинаю колотить стену. Все внутри меня болит и изнывает, я устал, мне осточертели шлюхи, которых я тащу в постель, чтобы доказать себе, что я нормальный. Мне осточертели эти съемки, бесконечные вечеринки, милая болтовня, рукопожатия и братские объятья.
Я сажусь на дно ванны, обнимаю колени, подставляю лицо холодным струям и думаю о том, что так больше жить нельзя. Надо искать выход из сложившейся ситуации. Любовь – это черви. Мерзкие, длинные черви, которые ползут по моим венам, гнездятся в груди и пожирают меня изнутри. И я не помню, чтобы когда-нибудь испытывал подобное. Сначала я мучился из-за того, что такие чувства вызывает у меня мужчина, теперь я не могу найти себе покоя из-за того, что я никогда не найду ответной любви.
Я прячу лицо в ладони. Ком встает в горле, мешает нормально дышать, но я не плачу. Несмотря ни на что, я не пророню ни единой слезы.
Я протягиваю руки вверх. Струи бьют меня по ладоням, вода бежит по рукам, падает на лицо и стекает вниз. Умиротворяющее зрелище. Каждая бегущая капля несет новые, свежие мысли. Я любуюсь струями и задумываюсь, а почему мне обязательно надо отталкивать эту любовь? Что будет, если мне принять её, хранить глубоко-глубоко и не сожалеть ни о чем? Ведь многие люди живут с безответной любовью, греют её в своем сердце, часто о ней вспоминают, продолжают жить и радоваться каждому дню.
Я выключаю воду и прислушиваюсь к повисшей тишине. Что-то внутри переворачивается, мозг явно одобрил пришедшую мысль. Я слабо улыбаюсь. Это первая искренняя улыбка за последнее время.
Я выхожу из душа, чувствую не только физическую чистоту, но и моральное удовлетворение.
Поскольку утро выдалось плодовитым на размышления, я совсем не спешу на съемки, и плевать, что мой телефон разрывается от звонков. Мне стало так легко, что я даже завтракаю вместе с Мелиссой. Обычно я прошу девушек уйти как можно быстрее.
Мелисса сидит напротив меня в моей же рубашке. Её растрепанные белокурые волосы аккуратно обрамляют симпатичное без макияжа личико.
- Может, ты ответишь? – она кивает в сторону телефона.
- Зачем? Я сейчас уже поеду, а слушать ор из трубки уж больно не хочется, - говорю я, попивая кофе.
Перед тем, как разойтись по своим делам, она протягивает мне номер телефона с милой улыбкой. А вот это что-то новенькое. Ещё ни одна девушка не оставляла мне свой номер, как и подобает проституткам.
- Спасибо, я позвоню, - прячу бумажку в карман. Конечно же, никакого звонка она не услышит, а на следующей вечеринке, на который мы встретимся (а мы обязательно встретимся, и она точно будет клеить другую звезду), я сделаю вид, что не знаю её.
Шофер довез меня быстро. Через десять минут мы уже подъехали к студии, которая окружена фанатами и папарацци. Выхожу из машины, попадаю под теплые солнечные лучи и бегу в студию.
- Том, какого черта? – первым делом начинает кричать Кеннет, - ты опоздал на два часа!
Он понимает, что ответить я не могу, поэтому щелкает пальцами, подзывает персонал и орет:
- Быстро его переодеть и загримировать!
Меня окружают костюмеры и гримеры, буквально подхватывают и уволакивают в гримерку. В просторной, светлой комнате с кучей актерской атрибутики перед зеркалом сидит Крис. Его уже переодели и загримировали. И явно давно, потому что он хмурится и злится. Ждать он ненавидит.
Сажусь в кресло, и сразу рой персонала начинает орудовать надо мной. Пудра, расчески, лаки, карандаши. Хемсворт молчит, и я тоже. Никто из нас не хочет говорить в присутствии посторонних людей. Кисточка щекочет нос, парикмахер слишком сильно зачесывает волосы. Морщусь и чихаю. Когда грим готов, мне приносят костюм Локи.
- Я сам переоденусь, - настойчиво говорю я.
Персонал понимает, кивает и выходит. Как только дверь за ними закрывается, Крис заговаривает:
- Да что ты себе позволяешь? Тебя все ждут уже третий час! Просто верх безответственности! – он встает и нависает надо мной. - Ты в последние недели сам не свой. Я переживаю, но ты настолько горд, что не даешь мне тебе помочь!
«Прости, прости меня, Крис. Как же я хочу обнять тебя».
- Я устал, - опускаю глаза, боль внутри растет и становится просто невыносимой.
Самое тяжелое для меня – это вынести его грозный, недовольный взгляд. Его синие глаза в один миг становятся строгими и холодными, губы сжимаются, выступают желваки.
Я не выдерживаю натиска, поднимаюсь и становлюсь напротив него.
- Ты и так достаточно отдыхаешь. Вчера на вечеринке я что-то не заметил никакой твоей усталости, - начинает плеваться ядом Крис. – Не кажется ли тебе, что ты слегка зазвездился?
Я молчу, глотаю каждое слово и ловлю интонацию. И почему мне кажется, что я слышу ревность?
- Ты подводишь всю команду! Кеннет рвет и мечет! – продолжает Крис.
Он срывается на крик, и мои нервы сдают в один миг. Боль рвет меня изнутри, обжигает, поглощает, и мне приходится тоже кричать.
-Ты нихрена обо мне не знаешь! Оставь меня в покое! Ты себе даже не представляешь, в каком аду я нахожусь!
Глаза Криса расширяются по мере произношения мною этих слов. Кажется, ему теперь тоже больно. Он отводит взгляд, вздыхает и идет к двери, задерживается рядом со мной, пристально вглядывается в мое лицо, а я дышу тяжело и часто, пытаюсь выдавать свою боль за злость. Он останавливается всего лишь на секунду, но для меня она оказывается целой вечностью. Долгой, мучительной, смертоносной. Я чувствую его теплое дыхание на своей щеке. Его рука почти касается моей. Пальцы дрожат и неосознанно тянутся к его ладони. Ничего, сейчас это все закончится.
- Мне жаль, что все так вышло, - шепчет он и уходит.
Я остаюсь один в жуткой тишине. Рядом со мной все ещё витает его запах. Я отворачиваюсь, чтобы не слышать его. Ослабевшими, дрожащими руками беру костюм, переодеваюсь и снова начинаю себя ненавидеть. Как жаль, что мои эмоции зависят от одного единственного человека. Если бы Крис знал об этом, он наверняка не причинил бы мне столько боли.
Перед тем, как выйти из гримерной, я смотрю на себя в зеркало. Пальцы скользят по щекам, останавливаются у уголков губ и растягивают улыбку. Я счастлив. Как же мне повезло родиться актером.
Я прихожу на съемочную площадку, декорации поставлены, все вокруг копошатся и кричат. Кеннет что-то объясняет Крису, рядом с ними стоят Энтони и Натали. Увидев меня, режиссер машет мне рукой. Подхожу, здороваюсь со всеми и внимательно слушаю наставления Кеннета.
- Сейчас будет очень серьезная сцена. Локи должен показать, как сильно он любит своего брата. Том, слышишь?
У меня екает сердце. Конечно, я слышу.
- Да, да. Я должен вызвать симпатию зрителей, – устало утверждаю, а не спрашиваю.
- Именно. Поехали.
Кеннет садится на свое место, все отходят и замирают. Мы с Крисом занимаем свои места.
- Камера, мотор!
Крис идет по декоративному коридору, перекидывая молот из руки в руку, камеры тихо скользят за ним, снимая его со всех ракурсов. Он доходит до конца декорации, демонстрирует отвагу и мужество. Легкий прищур, наглая улыбка. Крис прекрасен и сексуален в этой роли. Я слежу за ним, за каждым его шагом, за каждым движением рук.
Мне подают знак, и я выхожу к нему. Он улыбается искренне и тепло, я подыгрываю.
- Нервничаешь?
- Разве я когда-нибудь нервничал? – он вскидывает брови.
- Да, помнишь тот случай…
- Да перестань.
Мы смотрим друг на друга. В его глазах больше нет ненависти и злобы, он смотрит на меня открыто и честно, и я ощущаю внутренний подъем, вдохновение. Из моих уст слова вырываются сами по себе:
- Ты мой друг. Ты мой брат. Скажу честно, иногда я завидую тебе, но знай, я люблю тебя.
Крис смотрит мне прямо в глаза, а я пытаюсь сделать все, чтобы он понял искренность моей реплики, а не принял ее за выученный текст. Он кратко кивает, улыбается, пододвигается ближе ко мне. Я рассматриваю его глаза в надежде найти в них ответ. И, кажется, нахожу. За одно лишь мгновение в них проскальзывает: «а я люблю тебя». Мои кулаки сжимаются, я смеюсь от накатившего счастья и дышу так, словно в последний раз. Крис кладет мне руку на плечо и говорит уже для камеры:
- Спасибо, а теперь пойдем. Нас ждут.
Его пальцы сжимают мое плечо, и я начинаю дрожать от нервного напряжения, которое сменяется облегчением.
- Снято! – крикнул Кеннет. – Ребят, молодцы, хорошо сыграли!
Слова режиссера возвращают меня с небес на землю. Я вопросительно смотрю на Криса, а он смеется и кому-то что-то говорит, но продолжает сжимать мое плечо. Ко мне он голову не поворачивает, а я безмолвно вопрошаю: «Это ведь была только игра?» Конечно же, ответов я не нахожу. Мир вокруг начинает рушиться, голоса смешиваться, а картинки стираться. Меня словно оглушили. Я заигрался и забыл о том, что реальность жестока.
Я убираю его руку со своего плеча и ухожу в гримерку.
Глава 2
Мои пальцы ловко скользят по клавишам рояля. Мягкая мелодия разносится по всей комнате, завораживает, окутывает, превращает реальность в сказку. Ноты сплетаются в причудливую музыку, которая звучит мягко, нежно, а затем нарастает, бушует, превращается в девятый вал. Он изливается из рояля, несется, плещет, рвет тишину, а затем утихает и становится легким морским бризом.
Пальцы легко нажимают на клавиши, продолжают создавать все новые звуки, а за ними и образы. Теперь же кажется, что магические цветы вырастают из рояля, через деревянный паркет прорывается зеленая трава, слышится чудное пение птиц, стены превращаются в могучие деревья, потолок трескается и исчезает, являя мне прекрасное голубое небо; стеклянная стена напротив рушится, и на горизонте рисуется неописуемый, прекрасный вид с зелеными холмами, чистыми реками и белоснежным замком, с развивающимися пестрыми флагами на башнях.
Я слышу запахи, играю дальше. Музыкой, словно кистью, рисую магический мир, наполняю его ярким цветом и точностью. С каждой нотой вокруг появляются все новые детали, живые, эмоциональные, переполненные пылкой энергией, которой мне так не хватает.
Вдруг мелодию нарушает шорох на лестнице. Краем глаза ловлю силуэт Мелиссы. Мои пальцы с силой ударяют по клавишам, умиротворяющая мелодия обрывается, и сказочный мир тут же исчезает, теряется и угасает. Я остаюсь в тусклой комнате, освещенной лишь торшером на стене.
- Продолжай, - просит она.
Смотрю на неё исподлобья. Она голая и совсем не стесняется этого. Стоит, держится за перила, улыбается и просит взглядом продолжить играть. А я злюсь, потому что меня вырвали из фантазий.
- Уходи, - говорю я.
Она вздыхает.
- Ты напряжен. Если хочешь – приходи. Я помогу тебе расслабиться.
Мелисса уходит, а я смотрю ей вслед.
Две недели назад закончились съемки Тора, и я смог вернуться домой. Крис же стал больше времени проводить с семьей. А может быть и не с ней. Я свел наше общение к минимуму, надеясь на то, что мне от этого станет легче. Но свободы я не получил, а сделал только хуже. Тоска по Крису иногда становится нестерпимо жгучей, и я хватаю телефон, набираю его номер и… останавливаюсь. Я представляю себе его голос, лицо, мимику и теряюсь. Все слова сворачиваются в горле комом и наружу не вырываются.
После того случая на съемочной площадке, после того признания, я помутился рассудком. Метался из угла в угол, как загнанный зверь, разнес пол-гримерки, но был вынужден привести себя в норму и продолжить работу. Ведь я и так заставил Криса злиться. Он же ни слова не сказал, только посмотрел на меня один раз взволнованно и нежно, но я сделал вид, что не заметил этого. Хватит с меня надежд.
После окончания съемок все аплодировали, обнимались, некоторые плакали. Я старался смеяться громче всех. Я дурачился и думал, что после всего этого мне станет легче. Крис меня обнял последним. Обнял крепко, чуть коснулся губами уха, словно хотел что-то сказать.
Мы разъехались, и с того момента прошло две недели. Две недели тоски, скуки и молчания. Он, правда, звонил первые три дня, но я не отвечал.
Сгладить скомканные чувства и утешить боль мне помогает Мелисса. Я все же позвонил ей. Она крайне удивилась, но приехала. Поначалу она корчила из себя наивную дурочку, но я сказал, что меня это не привлекает, и Мелисса перевоплотилось в Эллис. Да, это её настоящее имя.
Прелесть этой юной девушки состоит в том, что она ни о чем не спрашивает. Она смотрит на меня серьезно и видит меня насквозь. Ей прекрасно известно, что в моем сердце живет другой человек, поэтому она сделалась хорошей любовницей, которая молчит и отлично делает свою работу. Наверное, ей тоже противно от самой себя.
Я провожу пальцами по поверхности клавиш, нажимаю на одну и вслушиваюсь. Начинаю играть, и снова все вокруг расцветает, наполнятся жизнью.
Я отдаюсь фантазиям и грезам, пытаюсь впитать жгучую энергию сказочного мира. А если честно, то я просто стараюсь себя успокоить, ведь завтра пресс-конференция, на которой я встречусь с Крисом, и уж от разговора мне никак не отвертеться.
Утром меня будит Эллис и приносит чашку кофе. Я уснул за роялем, и теперь затекшие конечности дико болят.
- Плохо выглядишь, - говорит она вместо доброго утра, - просыпайся, у тебя конференция через три часа.
- С каким пор ты стала моим агентом? – хрипло спрашиваю я и пытаюсь размять руки, ноги и спину.
- Скорее, домоправительницей, - она складывает руки на груди, - просыпайся уже и прими душ.
Я улыбаюсь. Запах кофе отгоняет остатки сна. Я поднимаюсь и иду в душ. Пытаюсь привести себя в порядок, но два часа сна дают о себе знать: под глазами красуются темные тени синяков. Вздыхаю, нервничаю, пытаюсь отвлечься, и снова успокаиваю себя тем, что я актер, и играть весельчака - моя профессия.
Приняв душ и освежившись, я иду встречать костюмера и гримера. Работа закипела.
- Боже, Том, ты совсем не спал? – бубнит Рейчел, маскируя синяки под глазами.
- И такое бывает, я же тоже человек.
Боб – костюмер – хихикает, увидев ускользнувшую с кухни Эллис.
- Эй! – шутливо прикрикиваю я на него. – Я же сказал, что я тоже человек!
Смеемся. Становится легче.
Через час я отправляюсь на конференцию и прибываю ровно к началу. Правда, я медлю перед тем, как выйти из машины, набираюсь смелости, открываю дверцу, и меня тут же ослепляют вспышки фотокамер. Фанаты кричат, зовут, машут листочками, просят автографы. Я улыбаюсь, смеюсь, расписываюсь на паре постеров и строю рожицы для камер. В общем, исполняю мою любимую роль – роль весельчака.
Я прохожусь по дорожке, меня встречают организаторы конференции и мой агент. Меня проводят за длинный стол, усаживают на место, предлагают воды. Я мотаю головой, здороваюсь с коллегами, говорю комплименты и принимаю их сам. Криса нет, а я продолжаю улыбаться и заговариваю с Натали, изредка посматривая на место с табличкой «Крис Хемсворт. Тор»
Он появляется через пару минут. Я засматриваюсь на него и пропускаю мимо ушей вопрос Натали. Крис замечает меня, смотрит удивленно и немного взволнованно, мне же ничего не остается, кроме как кивнуть. Мы сидим на разных концах стола, и я не могу с ним нормально поздороваться, пожать ему руки, позволить ему заключить меня в теплые, сильные объятья. А я так этого хочу, но мне приходится быстро избавить себя от этих мыслей.
Конференция начинается, обрушивается шквал вопросов, мы отвечаем, смеемся, нас фотографируют, снимают, записывают на диктофон. Вот Энтони выдает остроумную шутку, после Кэт отказывается отвечать на вопрос слишком личного характера. На Криса обрушивается больше всего вопросов. Он простодушен, отвечает честно и легко. Я искоса поглядываю на него, и каждый раз одергиваю себя, стараясь сосредоточиться на задаваемых мне вопросах.
Конференция длится два часа, и под конец я начинаю планировать, как же мне не попасться Крису. Журналисты и критики говорят нам спасибо и до свидания, начинается суматоха, передвижения, шум и гам. Где-то кто-то кого-то зовет, папарацци просят ещё пару снимков, а некоторые дотошные журналисты продолжают выкрикивать свои вопросы.
Я встаю, меня встречает охрана и выводит на задний двор, где более-менее тихо. Я нервно оглядываюсь и сталкиваюсь с Крисом нос к носу. Сердце глухо ударяется о ребра, а дыхание сбивается. Ну и видок у меня, наверное. Глаза точно как у напуганной овцы.
- Поговорим? – голос Хемсворта серьезен.
Я молчу и пытаюсь подобрать слова.
- Извините, но вам лучше уехать, - встревает один из охранников, - сейчас эти лисы пронюхают, где вы находитесь.
- Да, хорошо. Поехали, Крис, - я легонько дергаю его за рукав пиджака и иду к машине. Сажусь в лимузин, он садится рядом.
- Отвезите нас в гостиницу, - просит водителя Крис, и шофер заводит машину.
- Зачем в гостиницу? – спрашиваю я, водя пальцем по ладони.
- А ты хочешь здесь говорить?
Я не отвечаю и не поднимаю глаз. Напряжение нарастает. От него в кончиках пальцев ощущается покалывание, а затем руки холодеют и немеют.
- Что же с тобой происходит, Том? – риторический вопрос повисает в воздухе.
Я чувствую себя нашкодившим мальчишкой, которого вот-вот будет ругать отец. И самое страшное, что я не могу заставить себя посмотреть на него. Я выставляю себя слабаком и трусом.
- Почему ты не отвечал на звонки? – продолжает пытать меня Крис.
Я сжимаю челюсть, слова в моей голове никак не складываются во внятный ответ. Неожиданно сильные пальцы берут меня за подбородок. Крис поворачивает мою голову, и я встречаюсь с его взглядом, обеспокоенным, тревожным. Я хватаю его за кисть и отдергиваю руку.
- Не трогай меня, - огрызаюсь я, и сразу себя ругаю за то, что говорю совсем не то, что надо.
- Том, у тебя проблемы с наркотиками?
- Сдурел?
- А что мне ещё думать?
- Ничего не думай.
Пальцы снова прикасаются ко мне, только уже не грубо, а нежно. Ощущая, как тепло распускается в моей груди яркими бутонами, я чуть улыбаюсь. Крис гладит меня по волосам.
Машина останавливается, мы выходим и спешим внутрь гостиницы. Крис снимает люкс, пока я пытаюсь угомонить свои чувства. В мозгу лихорадочно бьется мысль о том, что мне нужно что-то отвечать, что-то говорить, и делать это все так, чтобы не признаться в своих чувствах. Я кусаю губу, перебираю в руках мобильный.
- Пойдем.
Крис идет к лифту, я за ним. Черт, я же совсем не хочу идти с ним рядом. Я хочу домой, я хочу играть на рояле. Мне совсем нечего ему сказать.
Он приводит меня в номер и идет к бару.
- Ты будешь что-нибудь? – спрашивает он.
Ведет себя, как ни в чем не бывало.
- Шампанского, если можно.
Он подает мне бокал.
- Ну? Придумал, что отвечать мне? – ухмыляется он и садится в кресло.
Я сажусь на диван и делаю глоток.
- Нет. Я не знаю, что тебе говорить.
- Я просто хочу получить ответ на вопрос.
- На какой именно?
- Не строй из себя дебила.
- Не хами.
- А ты отвечай!
Крис начинает злиться. Он с силой сжимает стакан с виски, вздыхает, явно пытаясь успокоиться.
- Почему ты меня избегаешь? Это из-за того, что произошло тогда на съемках?
«В самую точку, Крис». Я улыбаюсь и делаю ещё глоток. Инстинкт подсказывает мне, что пора надевать маску непринужденности и наивности.
- На съемках, Крис, происходит актерская игра.
- Допустим. Тогда почему ты меня избегаешь?
- У меня были дела.
- И какие же?
- Я должен перед тобой отчитываться?
И снова напряжение возникает между нами. Взгляд Криса наполняется злобой, а я делаю вид, что спокоен, хотя на самом деле во мне разворачивается буря, и я не понимаю, что именно чувствую. В одну секунду мне хочется смеяться, а в другую безумная ярость берет надо мной верх.
- Я не верю, что все, что ты сказал тогда на съемках, было просто заученным диалогом из сценария.
Я допиваю шампанское, осторожно ставлю бокал на стол и поднимаюсь.
- Да, ты правильно делаешь, что не веришь. Я люблю тебя.
Крис замирает. Кажется, что он даже перестает дышать. Его глаза широко раскрываются от удивления. Чарующая картина. Я напугал сильного, красивого мужчину своими чувствами.
- Я люблю тебя, Крис. Но это ничего не значит.
Я пожимаю плечами, улыбаюсь уголком губ, затем выхожу из номера и молюсь, чтобы он не пошел за мной. И он не идет.
Мне хочется бежать, и я бегу. Бегу к лифту, а потом по холлу, вон из здания. Движения притупляют боль, но я знаю, что это ненадолго. Мозг судорожно пульсирует, и по черепной коробке мечется беспокойная мысль – зачем же я признался? Перед глазами вспыхивают картинки только что пережитой сцены. Вот его встревоженный взгляд, потом ухмылка, а затем удивление и ступор.
Господи, зачем я признался ему в своих чувствах?
Я на секунду замираю, тру глаза, а через минуту бегу к такси, сажусь и прошу шофера отвезти меня домой. Душащий комок встает в горле, и я всеми силами сдерживаю слезы.
Глава 3.Я прикрываю глаза и медленно погружаюсь в сон. Книга выпадает из ослабевших рук и приземляется на пол с глухим стуком. Я слышу тихий шелест её страниц. Становится тепло. Эллис укрывает меня пледом, проводит тонкими пальцами по щеке и шепчет:
- Засыпай, если что, я рядом.
Последнее слово её фразы глохнет, и я погружаюсь в сон. Я предвкушаю увидеть что-нибудь перед глазами, прошу мозг воспроизвести какие-нибудь яркие картинки, наполненные солнцем, летом и запахом пшеницы. Но мне совсем ничего не снится. Я даже и не знаю, что хуже: кошмары или плотный занавес черноты перед глазами.
Я засыпаю на диване в зале, на первом этаже. Отчего-то в своей спальне мне не спится. Там мне становится тревожно и грустно. Я сплю долго, время переваливает за полдень. Наконец-то я могу позволить себе долгий, беспрерывный сон, потому что у меня заслуженные выходные. Съемки закончены, премьера прошла на ура, дальнейшие контракты подписаны, фанаты счастливы, и я наслаждаюсь долгожданным сном. Вот только пробуждение меня совсем не радует, скорее, изматывает.
Просыпаюсь я резко, словно на меня выливают ведро холодной воды. Дыхание срывается, а грудь сдавливает боль, я терплю, смотрю в одну точку и терплю. Такое происходит уже не в первый раз, создается впечатление, что во сне мне на грудь ставят гирю. Проснувшись, я машинально провожу ладонями по груди.
- Попей воды, - Эллис протягивает мне стакан.
Беру, смотрю на свои руки и радуюсь, что они не дрожат.
- У тебя заслуженные выходные, отдыхай, - Эллис улыбается.
Я смотрю на неё и понимаю, что безумно к ней привязался. Из любовницы она превратилась в чудесную подругу. Я выделил ей комнату, она часто ночует у меня, убирается в доме, готовит еду и занимается со мной сексом. Бывает, что она пропадает на сутки без предупреждения. Я не звоню, потому что знаю, где она и что она делает.
Одно время я пытался ей помочь, предлагал провести на кастинг. Она же огрызнулась, сказала, что все сделает сама, и даже немного обиделась. После этого я не задаю вопросов насчет её работы и материального обеспечения.
- Спасибо, - я делаю глоток воды, - ты никуда не уйдешь сегодня?
- Может быть, и уйду, - Эллис пожимает плечами.
Я тихо смеюсь.
- Иногда мне кажется, что ты из другого мира.
- Не исключено.
Теперь мы смеемся вместе.
Она плюхается рядом со мной на диван.
- Том, ты хочешь уехать? – спрашивает Эллис, и в её голосе звенит грусть.
Я задумываюсь, ставлю стакан с водой на столик.
- Пожалуй, да. У меня есть чудный маленький домик на берегу озера. Там тихо и спокойно.
Я улыбаюсь, вспоминаю те края. Гладь озера, окруженная лесом, мощеная тропка от берега к маленькому деревянному дому. Место удивительно тем, что каждый день природа предстает в новом виде, и вроде все остается прежним: нависающий, чернеющий лес, туманы над водой и звуки живой природы – и все равно каждый раз замечаешь что-то новое, прекрасное, запоминающееся.
Эллис замечает, что я ударился в воспоминания, и тихо смеется.
- Ты такой романтик, - она поднимается, - ладно, а теперь серьезно. Я уезжаю.
Я удивленно смотрю на неё.
- Куда? Надолго?
- Думаю, что не больше, чем на две недели.
- Что же я буду делать без тебя?
- Придумай, ты же талантливый человек. Актер все-таки.
Эллис хихикает, встает и идёт в свою комнату.
- Я вернусь, и не дай Бог ты порастешь мхом. Мне же тебя и придется облагораживать, - говорит она напоследок и уходит на второй этаж.
Мой смех – громкий и искренний. Как же я благодарен Эллис за то, что она помогает мне отвлекаться. Она делает так, что я не обращаю внимания на ту пустоту, что образовалась у меня вместо души после случая в гостиницы. Тот всплеск эмоций, который я испытал в тот день, выбил из меня весь дух. Я не находил в себе сил, я впал в апатию и лень. А она с руганью и криком выгоняла меня на фотосъемки и заставляла давать интервью. «Ты не должен опускать руки. Ты никому не должен показывать своей боли. Люди, которые тебя любят, будут страдать, если увидят, что их кумир подавлен и разбит».
Я поднимаюсь, подхожу к окну. Небо за окном хмурится. Тяжелые тучи налезают друг на друга, слоятся, ползут, кое-где разрываются и являют миру ослепительную синеву.
Я люблю дождь. Под него мне нравится играть на рояле. Он нагоняет на меня легкую меланхолию, я мечтаю и вечно улыбаюсь, а в груди медленно растекается тепло.
Эллис спускается с сумкой, смотрит на меня с сестринской нежностью и улыбается. Я провожаю её взглядом. Она подходит к двери, кладет сумку на пол, а потом вдруг бросается мне на шею. Тоненькие ручки обвивают мою шею, она встает на цыпочки, а я поддерживаю её за талию. От неё пахнет цветочными духами и девичьей свежестью. Она звонко целует меня в щеку.
- Не грусти, я вернусь.
Эллис ещё раз целует меня в щеку и уходит. Я смотрю в окно и вижу, как она легко порхает по дорожке, покидает участок и теряется за поворотом. В этот момент мой дом темнеет, и комнаты наполняются холодом и тяжелой тишиной.
Тучи сгущаются. Ветер задувает все сильней, деревья сгибаются, и люди спешат по домам. Черные тучи извергают молнии, и слышны раскаты грома. Природа волнуется и содрогается.
Я иду к бару, наливаю виски и сажусь в кресло. Отчего-то я чувствую себя стариком, немощным и дряхлым. Тишина окружает меня, и я вспоминаю Криса. Желание видеть и осязать его вспыхивает во мне ярким огнем, а затем появляются мыли о звонке, рука тянется к телефону, но я встряхиваю голову и делаю глоток виски. Он обжигает горло. Но мысли все равно остаются, и я решаю отвлечься. Первое, что приходит мне в голову – это клуб. Громкая музыка, немного алкоголя и красивые девушки – вот самый лучший способ сбросить с себя оковы старческих раздумий.
Я встаю и отправляюсь в гардероб. Для начала, конечно, нужно подобрать одежду.
Дождь начинает хлестать за окном. С каждой секундой он становится все сильней и громче, угрожая превратиться в шторм. Но заканчивается он быстро, и вид из окна делится на две половины. Справа все ещё хлещет дождь, но ветер гонит тучи, и стена дождя постепенно уходит, оставляя после себя огромные лужи. Слева же на улицы падают золотые солнечные лучи, правда, они совсем не греют.
Я медленно одеваюсь, поглядывая в окно. Натягиваю джинсы, подбираю рубашку и кожаную куртку. Смотрюсь в зеркало. Надо бы побриться, но и так неплохо. Наиграно улыбаюсь, громко смеюсь, а потом замираю и провожу рукой по вьющимся волосам. В отражении на меня смотрит человек с необычайно печальными глазами. У меня появляется желание разбить зеркало, и я бы разбил, если бы оно не стоило так дорого.
Похлопав себя по щеке и глубоко вздохнув, я спешу на улицу с четким намерением отречься от всех проблем. Я выхожу на крыльцо и вдыхаю свежий, прохладный воздух. Стоит тишина, ветерок волнует верхушки деревьев, и с темно-зеленых листьев на землю падают капли воды. Я осматриваюсь и решаю для начала прогуляться по своему саду. Он совсем небольшой: пара раскидистых деревьев, несколько ещё не цветущих клумб и лавочка с коваными подлокотниками. Я прохожусь по мокрой траве и ловлю падающие капли с деревьев ладонями.
А солнце тем временем движется к горизонту, выливая на темнеющее небо яркую палитру красных и желтых красок. Неутихающий ветерок ласкает мои щеки и перебирает волосы. Я останавливаюсь рядом с деревом и срываю с него листок, молодой и влажный. Я смотрю на его линии, вожу пальцами по мягкой поверхности, и думаю о том, как бы было хорошо ничего никогда не чувствовать. Жить себе и жить, не волнуя и не тревожа душу. Я же актер. Чувства я могу изобразить, а привычки и повадки сыграть.
Я выпускаю лист из пальцев, и он, кружась, опускается на землю. Иду дальше, подхожу к забору, что невысокой каменной стеной обносит мой дом, подхожу к решетчатым воротам и застываю. За черными прутьями стоит Крис, мокрый и помятый. Он смотрит на меня прямо и открыто, мнется и переступает с ноги на ногу, руки он держит в карманах – это последняя попытка согреться.
Страх болезненным холодом вспыхивает во мне и расползается по телу, и первой реакцией является позыв к бегу. В состоянии шока я медленно поворачиваюсь и делаю шаг, но Крис заговаривает:
- Нет, не уходи. Впусти меня. Я уже десять минут тут стою.
Облизываю пересохшие губы, сглатываю.
- Иди направо, там есть ещё одна калитка. Она не заперта.
- Не обманываешь?
- Пойду налью выпить.
Иду к дому, на лбу выступает холодный пот, но я всеми силами пытаюсь взять себя в руки. Такого поворота событий я никак не мог себе представить.
Я захожу в дом. Инстинкт самосохранения говорит, что нужно скорее закрыть дверь на все замки и спрятаться в любой комнате дома. Пальцы уже тянутся к замку, когда Крис открывает дверь. Я отступаю на шаг и взволнованно наблюдаю за каждым его движением. Он заходит, закрывает дверь.
- Я принесу тебе сухую одежду, - тихо говорю я и отворачиваюсь.
- Том.
Крис хватает меня за руку. Я пытаюсь вырваться, но он крепко держит и рывком притягивает к себе. Я оказываюсь в холодных объятьях. Крис обнимает меня так, как никогда ещё не обнимал, крепко, уткнувшись лицом мне в шею и оставляя на коже теплое дыхание.
- Крис, прекрати, - я кладу руки ему на грудь, пытаюсь оттолкнуть, - что ты делаешь?
Он поднимает голову, смотрит мне прямо в глаза, а я никак не могу понять, что с ним происходит. Его взгляд уж слишком безумный и печальный, складывается впечатление, что сейчас он воткнет в меня нож.
Но никакого ножа нет, вместо этого Крис кладет холодные руки мне на шею, смотрит испытующе и долго, а потом впивается мне в губы. Страх во мне обрывается и исчезает, и я хватаюсь за его мокрые волосы пальцами, прижимаюсь как можно ближе, а он продолжает целовать – страстно, грубо и глубоко. Я задыхаюсь, сжимаю его волосы, тяну их, а он кусает мои губы.
Я замираю. Подождите, что же это я делаю?
- Крис, да что с тобой…
Он пытается заткнуть меня новым поцелуем, но я сжимаю губы, отворачиваю голову. Кажется, я сейчас закричу от боли.
- Том, послушай, я тоже люблю тебя.
Я прекращаю вырываться и испытываю дикое желание врезать ему.
- Издеваешься, да? Ты думаешь, что это смешно? Я не игрушка! Я живой человек! Я по глупости признался тебе во всем, и что же ты делаешь? Заявляешься ко мне домой и начинаешь целовать! – я начинаю кричать от обиды. – Иди домой и перестань меня мучить! У тебя жена, в конце концов, о ней подумай!
- Том, это не шутка. Я люблю тебя, понимаешь?
Я теряюсь, потому что он действительно серьезен. Я шумно выдыхаю, так и не найдя нужных слов, и сжимаю его плечи, а он снова заключает меня в объятья. Неловко обнимая его за шею, я тихонько целую ухо и глажу по мокрым волосам.
- Это не может быть правдой, - шепчу я, касаясь его щеки своей.
Крис улыбается, приподнимает меня и несет в комнату. Я смеюсь, прикрывая рот руками. Давлюсь счастьем и облегчением, не до конца понимая, что же со мной происходит.
- Крис, тебе нужно переодеться, я уже весь промок из-за тебя, - говорю я спокойно, словно мы с ним живем вместе уже пятый год, - и вообще, зонтик надо брать.
- Ну, извини уж, - ухмыляется Крис и сжимает мою талию.
***
В комнату через щелку не до конца задернутых штор прокрадывается чистый, серебристый лунный свет. Я сижу на Крисе, а он дремлет, положив руки мне на бедра. Мои губы растягиваются в нежной улыбке. Я наклоняюсь, тихонько целую его скулы, касаюсь его носа своим. Он не шевелится, ровно и медленно дышит. Я продолжаю гладить его по плечам, целовать шею. Так трудно заставить себя оторваться от него, поэтому я, потакая своим желаниям, внимательно рассматриваю его кожу, губы, перебираю пряди жестких волос. Я ощущаю всем сердцем его тепло и с трепетом ловлю каждый его вздох.
- Том, если ты не перестанешь на меня пялиться, я не смогу уснуть.
- Ещё минутку.
Он мягко и сонно улыбается, и я провожу пальцами по его губам, а потом целую. Вдруг Крис сжимает мои бедра, чуть приподнимает меня и переворачивается подо мной. Я коротко вскрикиваю, заваливаюсь на бок и хватаюсь за его руки. Он тянет меня к себе, обнимает за шею. Я уютно прижимаюсь к его боку, закрываю глаза и тихо спрашиваю:
- Ты ведь не исчезнешь под утро?
Он не отвечает. Наверное, уже уснул.
Глава 4.Я просыпаюсь с улыбкой на губах. Открывая глаза, я вижу пылинки, которые легко кружатся в солнечном свете. Стоит утренняя тишина. Я шумно вздыхаю и потягиваюсь. Предвкушая утреннюю встречу с Крисом в одной постели, я представляю, как сейчас пройдусь пальцами по щетине, поцелую ресницы и снова услышу его мягкий запах. Я оттягиваю момент, лежу тихо-тихо, возбуждая в себе томительное чувство счастья. Наконец острое желание ощутить его тело пересиливает меня, я поворачиваюсь и замираю.
Вздох разочарования срывается с моих губ, когда я не нахожу его рядом с собой. Я резко сажусь, оглядываюсь. Нет ни одежды, ни других следов присутствия Криса. Может быть он внизу, на кухне? Я вскакиваю с кровати, несусь по лестнице и натыкаюсь на глухую пустоту. Но надежды я не теряю, накидываю плащ и выбегаю в сад. Разогревшееся солнце палит, дышать становится трудно из-за духоты. Я мчусь по саду босиком по влажной от росы траве, но никого не нахожу. Солнце слепит глаза, и ничто не может разрушить тишину.
Вернувшись в дом, я иду в спальню, начинаю метаться по ней, нервно оглядываясь и разбрасывая вещи, пытаясь найти хоть какой-то след Криса. Он же был со мной! Он вчера лег в мою постель!
Я сбрасываю с себя плащ, швыряю его в угол, кидаюсь к кровати. Мои пальцы цепляются за одеяло, кидают его на пол, потом хватаются за простыню. Ткань рвется, а из моей глотки рвется глухой вой. Настолько отчаянный, что меня бросает в нервную дрожь.
Ноги меня больше не держат, колени трясутся. Я опускаюсь на пол, заставляю себя вспомнить, что произошло. Неужели все это мне приснилось? Тогда почему я все ещё ощущаю его тепло на своей коже?
Я провожу ладонями по плечам, пытаясь собрать ощущения, сохранить их. В голове вертятся нереальные воспоминания из сегодняшнего сна. И боль все нарастает от вымышленных сладких поцелуев в губы. Я не замечаю, как снова начинаю кричать, а затем вонзаю ногти себе в грудь. Разрывая кожу, я пытаюсь вывернуть всю боль наизнанку, но ничего не выходит. На груди остаются красные полосы с выступившими крошечными бусинками крови.
Я теряю ощущение времени и пространства. Утопая в душевной и физической боли, я сворачиваюсь в клубок и, кажется, засыпаю. А, может быть, это просто обморок или тяжелая дремота.
Прийти в себя мне удается ещё не скоро. Мои глаза опухли, словно я плакал полдня. Я пытаюсь разогнуться, но мышцы одеревенели, потому что я слишком долго находился в неудобном положении. Медленно поднимаюсь. Часы показывают пять вечера. Ребра безумно болят, так же, как спина.
Ещё вчера я сожалел о том, что мне не снятся сны, что вместо них я вижу черную завесу. А теперь мне приходится просить Бога, чтобы он вернул мне эту бездонную пелену. Я захожу в ванную, включаю холодную воду и опускаю под струю голову. Что, если все это мне тоже снится? Как же мне теперь отделить фантастический мир от реального? Я смотрю на себя в зеркало и вижу свое бледное, усталое лицо с потухшими глазами, а всю мою грудь расчерчивают красные полосы.
- Крис, что же ты делаешь со мной? - шепчу я. Бледные губы еле-еле шевелятся. - Ты мне нужен. Просто необходим.
Мои пальцы с силой врезаются в ладони. Я набираюсь смелости, выхожу из ванной и беру телефон. Пока отчаянное желание ощущать Криса рядом не угасло, я набираю его номер. Один гудок, второй гудок, третий...
- Том?
Я с шумом выдыхаю, сдерживаю стон облегчения.
- Крис, приезжай, - ничего другого на ум мне не приходит.
- Зачем?
Его голос слишком холоден. Я молчу, прислушиваюсь к его дыханию в динамике телефона.
- Я приеду, Том. Скоро приеду.
Он кладет трубку, и я опускаюсь на кровать. Телефон выпадает из рук, с громким стуком падает на пол. По моему телу расползается холодный страх. Я поднимаюсь, натягиваю майку, джинсы. Тошнота подкатывает к горлу. Ах, да, я же совсем ничего не ел со вчерашнего дня. Чтобы отвлечься, я спускаюсь на кухню, открываю холодильник, достаю колбасу, сыр, а из хлебницы булочки.
Когда я доделываю второй бутерброд, раздается звонок. Я смотрю на дверь. Может, все-таки, не стоит его впускать? И зачем я только позвонил ему. Нет, нет, мне должно стать легче, когда я его увижу.
Я нажимаю на кнопку. Ворота открываются. Пальцы в нерешительности ложатся на дверной замок и поворачивают ручку.
Крис входит, я закрываю за ним дверь. Он не отрывает меня глаз. Смотрит пристально, внимательно, словно в самую душу. Я замираю.
- Ох, Том, - выдыхает он и неожиданно обнимает меня.
Я немею, беззвучно шевелю губами. Его руки обвивают мою талию, а я могу только обнять его за шею – осторожно, мягко.
- Том.
Он отпускает меня, чуть отходит.
- Я переживал за тебя.
Пальцы Криса пробегают по моей щеке.
- Ты ужасно выглядишь.
- Я бутерброды сделал. Будешь?
- Дурак.
- Опять обзываешься?
Крис улыбается. Улыбается так, словно ничего не было, словно между нами ничего не происходит. Хотя, что его может волновать? Он же не страдает от безответной любви. Такая ирония, и мне остается только улыбаться.
Я иду на кухню, а он за мной следом. Крис садится за стол, я ставлю перед ним тарелку с бутербродом. Он поднимает бровь.
- Ты так и не научился готовить.
- И не научусь.
От его присутствия мне действительно становится легче. Пускай он – та самая звезда, до которой невозможно дотянуться, но кто запрещает мне на неё смотреть и искать в её холодных лучах хоть чуточку тепла?
- Мне сегодня приснился ужасный сон. Прошел дождь, я собирался идти в бар, чтобы приложиться к стаканчику хорошего коньяка. Когда я выходил из дома, то у ворот встретил тебя. Ты попросил меня впустить тебя.
- Том.
- Нет, послушай. Я должен это сказать, - я сажусь напротив него, и слова сами рвутся из меня. - Мы стояли в коридоре, неожиданно ты поцеловал меня, потащил в спальню.
Крис потер переносицу и отвернул голову, бросая надкусанный бутерброд на тарелку.
- Я целовал тебя, гладил твои волосы, - моя рука непроизвольно потянулась к нему, но я сдержал позыв, - я ощущал всем своим телом твое тепло. Конечно же, под утро никого рядом не было. Знаешь, мне не снятся сны. А это все было таким реальным, настоящим, что после пробуждения мне показалось, что я точно сойду с ума. Крис, я потерял себя. Я не знаю, кто я.
Он резко поднялся, не поворачивая ко мне головы.
- Крис, я больше так не могу. Эта неопределенность меня убивает.
- Помнится, ты сам начал бегать от меня! - его голос срывается на крик.
- Мне было страшно. А после сегодняшней ночи мне уже нечего бояться. Я сам себя наказал. Я загнал себя в ловушку.
Крис, наконец, поднимает на меня взгляд. Я взволнованно прикусываю губу.
- Том, - как-то обреченно говорит он и садится обратно за стол. - Это все слишком сложно. Я... Я... не знаю, как выйти из этой ситуации.
Я вздыхаю.
- Не надо искать выходов. Просто забудь обо всем. Давай останемся просто друзьями? Как раньше. С тобой мне гораздо легче, чем без тебя.
- А ты уверен, что все будет, как раньше? - хмыкает Крис.
Я непонимающе смотрю на него. Мои руки опускаются на колени.
- Крис, пожалуйста. Ничего не разрешится, пока мы оба не уступим.
Неожиданно он хватает тарелку и швыряет в стену. Я вздрагиваю от грохота и звона.
- А теперь слушай меня! Твои откровения и твое признание привели меня в полное смятение! Я не могу нормально спать, есть, не могу спать со своей женой! И все это из-за тебя!
Я настолько ошеломлен его словами, что не могу найти ответа.
- Молчишь?
Крис подходит ко мне, грубо берет за волосы на затылке. От неожиданности я хватаю его за кисть, пытаюсь отстраниться. Он тяжело дышит мне прямо в лицо, и глаза, бешеные и злые, прожигают самую мою душу.
- Мне больно, Крис.
Мой голос хрипит и дрожит. Он ослабляет хватку, а я шумно вздыхаю, словно он пережал мне горло.
- Ты убиваешь меня не меньше, чем я тебя, - шипит он сквозь зубы, - все твои улыбочки, объятья, беззаботный смех... Все это сводит меня с ума!
- Крис, пожалуйста.
- Заткнись.
Он отпускает мои волосы, и я задыхаюсь от боли в ребрах. Крис рычит и ударяет кулаками по столу. Я вздрагиваю. Он безумно смотрит на меня. Но мне уже не страшно. Я сосредоточен на его словах, которые стали для меня долгожданным откровением. Я поднимаюсь. Мои дрожащие от страха руки тянутся к нему. Я прикасаюсь к его горячим щекам. Он замирает, прикрывает глаза. Гнев утихает в нем, он успокаивается. Я провожу пальцами по его волосам, мысленно умоляя, чтобы он посмотрел на меня. Крис поворачивается ко мне, и я не выдерживаю, рвусь к нему, бросаюсь на шею, как девчонка. Его теплые ладони ложатся на мою спину, теснее прижимая к груди.
- Так давай убьем друг друга вместе? - шепчу я ему на ухо, как-то уж слишком обреченно цепляясь за его плечи, - я не могу без тебя. Не бросай меня.
Он крепче обнимает меня, целует шею.
- Скажи мне, что это не сон.
- Это не сон, Том, я не уйду.
Ладони Криса ложатся мне на щеки, он смотрит мне в глаза, а я ожидаю, что он будет делать. Сладкое, трепетное облегчение течет по моему горлу, скапливается в груди и греет. Я слабо улыбаюсь. Крис осторожно приближается к моим губам, мое сердце замирает, и он мягко, осторожно целует меня. Я сглатываю, стараясь не отвечать ему. Глаза начинают жечь слезы, они копятся в уголках ресниц и катятся по щекам. Мои губы дрожат. Ещё секунда, и я начинаю плакать, как в детстве.
- Том, - голос Криса спокоен.
Он утирает мои слезы, целует лицо. Его губы обжигают мою кожу. Я продолжаю плакать. Плакать от счастья, от боли, от любви.
- Пойдем, - Крис уводит меня на диван.
Я сажусь, начинаю смеяться, утирая слезы тыльной стороной ладони. Крис приносит мне воды. Я беру стакан, успокаиваюсь. Он садится рядом, обнимает за шею. Я прижимаюсь к нему, утыкаюсь носом в шею, дышу часто-часто, пытаясь доказать себе, что Крис реален. Как можно ближе подтягиваясь к нему, роняю стакан с водой, тот падает на пол.
- Неуклюжий, - Крис улыбается.
Я кладу ладонь на его грудь, пытаюсь почувствовать то самое тепло, что рвется из меня самого. В итоге, я сажусь к нему на колени, обнимаю за шею, целую лицо.
- Ты должен быть настоящим.
Он щипает меня за руку.
- Больно!
- Так это хорошо! Значит это все – реально.
Глава 5.- Крис, ну что ты делаешь? – я смеюсь.
Хемсворт опускает палец в банку с ореховой пастой, а потом размазывает её по моей щеке. Я отмахиваюсь, отхожу, утираю щеку пальцами, а потом облизываю их, специально смотря в этот момент на Криса. Он ухмыляется немного диковато и грубо, идет ко мне, но задевает локтем пакет с мукой, тот падает, и кухню заполняет белый туман. Мы кашляем сквозь смех. Мука оседает на нас, остается на одежде, на волосах, на коже.
Когда белая дымка исчезает, Крис кидает в меня кусок теста. Я наклоняюсь, и желтоватая жижа пролетает над моей головой и с характерным «чавк» попадает в стену. Крис чертыхается, а я пользуюсь его секундной заминкой, опускаю руку в фарш, беру комочек и начинаю размазывать будущую начинку для пирога по его лицу.
- Ах ты засранец! – ревет Крис и довольно грубо хватает меня за талию и сажает на стол.
Я обвиваю ногами его бедра, тянусь за полотенцем. Он улыбается, стряхивает со своих волос муку, тыльной стороной ладони потирает глаза. Дотянувшись до полотенца, я помогаю ему, вытираю щеки, губы.
Крис проводит пальцами по моему подбородку, легко дует на ресницы, сдувая с них муку. Я замираю, осторожно положив руки ему на плечи. Из зала слышится музыка бессмертного Боба Дилана, и легкое соло гитары мягко растекается по всему дому.
Улыбка не сходит с наших лиц. Пальцы Криса скользят в мои волосы, начинают теребить кудри, а я подпеваю:
- It was then he felt alone and wished that he'd gone straight, and watched out for a simple twist of fate.
Песня стоит на повторе, играет снова и снова, а мы продолжаем смотреть друг на друга, смеяться, что есть мочи, прикасаться, порой намерено, а иногда случайно.
Когда я допеваю, Крис целует меня, рвано, порывисто. У него совсем не получается целовать нежно, медленно и чувственно, но мне и не нужно это. Мне достаточно его неловких, коротких прикосновений губами.
Кухня наполнена лучами дневного солнца. Мы морщимся от золотого света, что омывает нас. Палитра всевозможных запахов парит в воздухе, возбуждает яркие картинки, и мир кажется чересчур насыщенным, даже пылающим.
Становится душно, я глотаю жаркое дыхание Криса. Он кусает мои скулы, зализывает красные следы от зубов, сжимает пальцами бедра. А Дилан все надрывается, и мне хочется стонать в такт его музыке, просить Криса не останавливаться.
Я чуть выгибаюсь в спине, обхватываю руками шею Криса, прижимая его голову к своей шее, заставляя его не прекращать поцелуи и укусы. И меня совсем не пугает, что на коже чуть позже расцветут алые пятна.
Дышать становится трудно. С моих губ слетает стон, когда руки Криса скользят под майку и слишком сильно сжимают ребра. Животное. Самое настоящее животное.
- Не останавливайся, - прошу я и не узнаю свой голос. Такое чувство, что я выкурил две пачки сигарет.
В моей голове звенит музыка: губная гармошка и гитара. И я ничего не могу чувствовать, кроме Криса. Есть только он целиком – объятья, жар кожи, жесткие волосы, пряное дыхание, чувственный взгляд. И как я ещё не расплавился?
- Том? – музыку разрывает звонкий женский голос.
Мне кажется, что девичий голос – это часть песни, поэтому я никак не реагирую на призыв, который, кажется, звучит ещё раз. Но мне плевать. Сейчас важней всего Крис и его руки.
Через секунду раздается шорох, на которой мой мозг все же реагирует, но, как оказалось Крис приходит в себя быстрее. Он напрягается, прекращает целовать, и я разочарованно смотрю на него, а потом интуиция подсказывает мне, что тут что-то не так, что шорох и женский голос вовсе не часть песни. Я резко поворачиваю голову и вижу Эллис, стоящую в шести метрах от нас. Возбуждение тут же исчезает. Я отталкиваю Криса и спрыгиваю со стола.
Эллис смотрит на меня с испугом. Смотрит так эмоционально, что мне становится страшно. Я нервно провожу рукой по волосам, пытаюсь прикрыть засосы на шее. А она продолжает смотреть непонимающе, разочарованно. Она даже не сдерживает себя от того, чтобы приоткрыть рот от удивления. Дорожная сумка выпадает из её рук. Крис хватает первую попавшуюся тарелку со стола, отворачивается и кидает её в раковину.
Эллис подхватывает сумку и бежит к двери. Я бросаю короткий взгляд на Криса, безмолвно спрашивая разрешения пойти за ней. Он понимает, кивает и включает воду, а я бегу за своей подругой. И подруга ли она теперь мне?
- Эллис, погоди.
- Нет, Том, все хорошо, - она оборачивается, - это просто немного неожиданно.
Её голос дрожит, она дышит часто, порывисто. Я понимаю, что она пытается сдержать слезы. Мне стыдно, я начинаю нервно теребить края своей майки.
Она молчит с минуту, явно пытаясь взять себя в руки, затем, глубоко вздохнув, говорит:
- Том, я же знала, что ты любишь другого человека. Я просто не подозревала… что… - она закрыла глаза, сжала кулаки, - я нормально к такому отношусь.
- Тебе надо было позвонить.
- Да, надо было, - она кивает, смотрит на меня, - но я хотела сделать сюрприз.
Она криво, через силу улыбается. Её руки чуть дрожат, поэтому она смыкает их в замок. Снова повисает напряженное молчание. Эллис встряхивает головой, убирает белокурые волосы с плеч и садится на корточки. Она легко открывает боковой карман сумки и говорит:
- Глаза закрой. Это все же сюрприз.
- Эллис, не надо.
- Закрой!
Я прикусываю губу, закрываю глаза. Шорох. Теплые пальчики чуть касаются моей шеи, тихий щелчок замочка сзади.
- Все.
Я открываю глаза и тут же рассматриваю подвеску. Крохотная белая птичка из дерева болтается на простой, черной веревке.
- Это, конечно, не кристаллы Сваровски, но когда я увидела её, то сразу подумала о тебе.
- Эллис, она прекрасна.
Она улыбается, теперь уже искренне, тепло, как раньше, и мне становится легче. Я сжимаю птичку в руке.
- Пускай она оберегает тебя.
Эллис встает на носочки и целует меня в щеку.
- Будь счастлив. Звони, если что.
- Я вызову тебе такси.
- Нет, нет, я сама доеду.
Я обнимаю её, зарываюсь в пышные, белокурые кудри лицом.
- Давай хотя бы помогу тебе донести сумку?
В этот момент на кухне раздается грохот. Крис гремит посудой, явно напоминая о своем присутствии. Эллис бросает быстрый взгляд в сторону звука.
- Не надо, я взрослая девочка.
Она берет сумку и протягивает мне ключи.
- Оставь себе. Ты можешь приходить в любой момент.
Эллис колеблется, но все же прячет связку в карман.
- Охренеть. Том Хиддлстон спит с Крисом Хемсвортом! – она смеется. – На этой информации я могу срубить кучу денег!
Я смущенно почесываю затылок и тоже смеюсь.
- Расслабься, я могила.
- Я даже и не подумал, что ты можешь слить эту новость прессе, - серьезно говорю я.
- Я знаю, но все же меньше доверяй людям. Ты слишком открытый человек.
На кухне снова раздается грохот.
- Все, я пошла, а то он явно нервничает, – Эллис ухмыляется и, ещё раз поцеловав меня в щеку, выходит.
Я закрываю дверь только тогда, когда она исчезает за воротами. Щелкаю замком и возвращаюсь на кухню. Крис делает вид, что не замечает меня. Музыка не играет, и это меня почему-то расстраивает. Но ещё больше меня расстраивает то, что Крис зол и рассержен. Его движения слишком резки, руки напряжены, а на шее выступает вена. Он с грохотом расставляет помытую посуду по полкам, затем слишком усердно трет столешницу. Он вертится, отворачивается, в общем, делает все, чтобы не смотреть на меня.
- Крис, в чем дело?
Он останавливается, перестает грохотать посудой и смотрит на меня исподлобья. Его глаза приобретают цвет сумеречного неба. Они темнеют, потухают.
- Кто это?
- Подруга.
- Она видела нас.
- Перестань.
Он ставит последнюю чашку в шкаф.
- Она никому ничего не расскажет.
Крис проводит тряпкой по краям раковины, а затем поднимает голову, и мне остается последнее испытание – выдержать его тяжелый взгляд.
- И как давно вы дружите? – последнее слово он произносит с саркастичным ядом. – А это что? – он показывает пальцем на подвеску.
- Подарок. Крис, успокойся. Эллис очень много для меня значит. Она дорога мне, как очень близкий друг.
Он подходит ко мне очень быстро, я даже не успеваю отступить хотя бы на шаг. Ему достаточно секунды, чтобы сорвать с моей шеи подвеску.
- Какого черта, Хемсворт, отдай! Ты ведешь себя, как несмышленый подросток!
Я хватаю его за руку, в которой он сжимает подарок Эллис. Я всем своим нутром ощущаю его напряжение и злость, и из-за этого сам начинаю раздражаться. Да что же это за глупости такие? Я хватаю торчащий из его кулака шнурок, тяну.
- И как давно вы знакомы?
- Достаточно, отдай подвеску!
Крис разжимает кулак, и я забираю птичку.
- Не дай Бог она скинет все журналистам. Клянусь тебе, Том, я найду её и убью.
- Ах, ну да. У тебя же жена. Вот только я совсем не ревную тебя к ней, а ты ведешь себя, как идиот.
- Я не ревную. Ты хоть понимаешь, что если она все расскажет, то это будет взрыв? И наши жизни изменятся, если вообще не сломаются.
Я замираю, прокручиваю в голове его слова и не замечаю, как до боли в пальцах сжимаю подвеску. Крис дышит глубоко и тяжело, даже хрипло. Я поднимаю на него взгляд, сосредоточенно смотрю ему в лицо, заглядываю в глаза. Они все такие же темные.
- Скажи, если ты так всего боишься, тогда зачем ты здесь? Иди и прячься. Ты должен понимать, что слухи все равно появятся, потому что, глядя на нас, люди порой будут видеть не просто друзей.
Крис облизывает губы и идет в коридор.
- Ты куда? – я иду за ним, - Ты что? Действительно боишься всего этого?
- Мне нужно подумать. Я позвоню.
- Нет, Крис, пожалуйста, не уходи, - я выхватываю из его рук толстовку. – Ведь все будет хорошо.
- Том, мне нужно побыть одному. Прекрати, - он пытается отнять у меня кофту, а я сильней сжимаю ткань пальцами.
- Прекрати, - Крис начинает повышать голос.
- Я не верю, что ты боишься.
Крис вздыхает. Его ладони накрывают мои пальцы, чуть сжимают их.
- Просто это не так легко. Конечно же, я боюсь, потому что я давал клятву своей жене. А сейчас, находясь рядом с тобой, я нарушаю её. Мне ведь тоже непросто. Непросто принять то, что повязан я с одним человеком, а тянусь совершенно к другому.
Я расслабляю пальцы, выпускаю толстовку. Крис забирает её, улыбается. И в глазах его мелькает светлая грусть. Из-за неё его глаза становятся такими же, как раньше - удивительного ярко-голубого цвета.
- Это все навалилось на меня слишком внезапно, я не буду врать тебе в том, что я растерян. Мне нужно время.
Я киваю, обнимаю его за шею. Действительно, чего же я ещё хочу? Нужно спуститься с небес на землю. У Криса есть семейные обязательства: дом, который нуждается в мужских руках, жена, которую следует оберегать, сад, в котором нужно посадить дерево.
- Иди, - выдыхаю я ему на ухо и убираю его золотые волосы в хвост на затылке. – Позвони, как будешь готов.
Крис кивает, целует меня в лоб и уходит.
Я закрываю за ним дверь и несколько минут не могу заставить себя оторвать руки от замка. Желание бежать за ним начинает болезненно биться в моей груди. Но я сдерживаюсь, отпускаю дверной замок и иду в зал. Слишком тихо. Дом замер, а солнце скрылось в облаках, и золотые лучи больше не скользят по поверхностям вещей.
Я подхожу к проигрывателю и снова включаю Дилана. Пальцы чуть вздрагивают - мне хочется поиграть на гитаре, но я морщусь и ложусь на диван, снова начиная подпевать:"..simple twist of fate".
Вдруг мобильник на тумбочке начинает вибрировать. Я вздрагиваю от неожиданности и беру айфон. На экране значится сообщение от Криса. Я отчего-то начинаю смеяться, не позволяя себе думать о плохом. Сейчас он не имеет права писать что-то плохое. Я вожу пальцами по краям телефона, оттягиваю момент прочтения, фантазируя, что же за послание содержится в сообщении. Только через пять минут я нажимаю на экран и читаю: «Я хочу съездить в Мельбурн. Ты со мной?» Австралия? Только я и он? Я буду полным идиотом, если откажусь, поэтому я быстро набираю ответ: «Конечно, с тобой».
-
-
12.06.2012 в 15:39-
-
12.06.2012 в 15:53хотя есть мысли насчет написания эпилога, но обещать не буду :3
-
-
12.06.2012 в 16:08-
-
12.06.2012 в 16:09-
-
13.06.2012 в 16:27человеческоеасгардское СПАСИБОЭто вот прям то, чего душа требовала.
-
-
13.06.2012 в 16:44-
-
20.06.2012 в 21:28-
-
20.06.2012 в 22:01будет продолжение, мне понравилось писать в этом стиле)
-
-
20.06.2012 в 22:42Жду) Я слежу за тобой XD
-
-
20.06.2012 в 22:48надеюсь, до камер скрытого наблюдения не дошло?хд
-
-
20.06.2012 в 22:51-
-
20.06.2012 в 22:54ладно, спасибо, это я все шучу, спасибо большое, что читаешь :3
-
-
20.06.2012 в 23:18-
-
20.06.2012 в 23:22