- Ждешь рассвета? - Я ведь создан для рассвета. ©
пейринг: Минхо/Ньют.
рейтинг: nc-17
предупреждения: лексика из книги, красивый Минхо, красивый Ньют, ругающийсяпапка Алби. ибо нехуй
~1100Ньют предпочитает спать под открытым небом, а не под крышей обветшалой ночлежки. Остальные же расходятся по гамакам, прячутся под навесами, а Ньют на самой окраине, будто отщепенец.
Он отходит в сторону Южных ворот и кутается в спальник прямо на траве. Южные ворота - не случайность. Минхо почти каждый день проходит в лабиринт именно через них.
Ньют спит чутко, поэтому открывает глаза за секунду до того, как его рот зажимает ладонь. Но секунды вполне достаточно, чтобы вытянуть из внутренней подкладки короткий ножик. Лезвие упирается прямо Минхо между ребер. Кругом разливается темнота, Ньют не видит ничего кроме смутного очертания того, кто так сильно зажимает ему рот.
- Своих резать собрался, мышонок? - шепчет Минхо.
Ньют тут же расслабляется и убирает нож.
- Ты напугал меня, - тихо-тихо говорит он.
Минхо тянет на спальнике молнию, залезает к Ньюту и без всякой заминки сгребает его в объятья, запускает руки под майку, ощупывая живот, бока, гладит спину. Ньют пытается схватит его за руку, шипит недовольно:
- Прекрати, услышат ведь.
Но Минхо только крепче обнимает Ньюта, прикусывает его подбородок, а затем ведет носом по шее, принюхиваясь к родному запаху.
У Ньюта покорности ни грамма, он упирается Минхо руками в плечи и всеми силами сопротивляется. Ему неловко перед остальным, и плевать, что спять, потому что вдруг кто-нибудь..
- Ньют, расслабься, - просит Минхо.
Тихие слова на самое ухо. Ньют жмурится, чувствуя, как рука Минхо уверенно скользит за резинку штанов.
- Это неправильно, - продолжает борьбу Ньют.
- Шшшшшшш.
В самые губы. Минхо целует Ньюта, окончательно подминая его под себя. Спальный мешок, шурша, раскрывается, и Ньют вздрагивает, пугается тому, что кто-нибудь из ребят все же проснулся. Но он быстро отвлекается от этих мыслей, потому что Минхо сосредотачивает все его внимание на себе.
Он переворачивает Ньюта на бок, подкладывает ему под голову свою руку, а второй стягивает с него штаны и задирает майку. Они толком не раздеваются, только Минхо вылезает из рубашки, потому что становится слишком жарко.
- У тебя вместо мозгов плюк, - сдавленно ругается Ньют, но его рот снова накрывает ладонь.
Минхо жарко дышит прямо в шею, вылизывает местечко за ухом, и у Ньюта постепенно начинает ехать крыша от такого напора. Желание невозможно подавить, и он сразу теряется во всех своих нравоучениях о том, что нехорошо трахаться чуть ли не под носом у остальных ребят.
Они постараются быть тихими.
Минхо вытаскивает из кармана своих штанов тюбик с вазелином (история о том, как Минхо своровал его у медяков, заслуживает всяческих похвал), крышку снимает зубами и продолжает зажимать Ньюту рот ладонью, чтобы тот не думал опять завести свою шарманку о порядочности и пристойности. Наконец, когда с открыванием тюбика покончено, Минхо обмазывает пальцы и возвращается к поцелуям. На языке остается привкус пота и чужого дыхания, и это, на удивление, заводит еще больше, потому что вкус Ньюта ни с чем нельзя сравнивать.
Минхо сбивчиво шепчет в очередной раз:
- Мля, какой же ты охиренный.
И у Ньюта краснеют щеки. Про себя он списывает это на жар, но Минхо отлично знает, что Ньют стесняется выслушивать подобные комплименты.
От вазелина идет не особо приятный синтетический запах, но Минхо так сосредоточен на запахе Ньюта, что вообще ничего не замечает. Он растягивает его сначала двумя пальцами, затем тремя, а самому уже не терпится войти, почувствовать Ньюта целиком.
Ньют тяжело сопит. Ладонь все еще зажимает его рот, не давая возможности даже пискнуть. Да Ньют и сам очень сильно старается не шуметь, хоть и удается с трудом. Минхо все сильнее наваливается на него. Ньют чувствует его тяжесть и жар, чувствует лопаткой быстрое сердцебиение.
Минхо входит в Ньюта медленно, подавляя желание скорее дернуть его бедра на себя, загнать на всю длину. Ньют сжимает пальцы в кулаки до боли, подавляет стон. Ладонь, зажимающая рот, уже влажная от слюны и пота. Ньют не выдерживает и пытается укусить Минхо за пальцы, и тот разрешает, а сам глубоко тянет запах светлых ньютовых волос и начинает двигаться.
У Ньюта начинают жечь легкие, потому что мало кислорода, и Минхо слишком сильно давит, но это терпимо и в какой-то момент вообще проходит. Минхо обнимает его за пояс, и кажется, что между ними нет ни одного жалкого дюйма, что они становятся одним целым, единым организмом.
Ньют подстраивается под ритм Минхо, ведет бедрами навстречу и позволяет совершенно все. Минхо пользуется этим и действительно позволяет себе все. Вгрызается в длинную шею, трогает тощий, но крепкий живот, оставляет крохотные круглые синячки на бледной коже. Черт бы всех побрал, он превращается в какое-то жадное животное каждый раз, когда прикасается к Ньюту.
Ньют рвано дышит, жмурится и кусает пальцы. Ему ужасно хочется трогать Минхо, но он только жалко терзает край спального мешка и давится собственными стонами.
Движения становятся более резкими и сильными, и к концу обоим становится наплевать на то, что их могут услышать. Никто нахрен не услышит. Ньют перестает кусать пальцы, отворачивает голову и утыкается носом прямо в ткань спального мешка и бестолково мычит. Он весь напрягается в руках Минхо, на шее и руках вздуваются вены, внизу живота все скручивает в предоргазменном спазме. Ньют чуть дергается, снова протяжно мычит в ткань спальника и кончает.
Минхо глухо рычит, входит целиком в сжимающееся тело и спускает внутрь, кажется, приклеиваясь к спине Ньюта.
Они оба загнанно дышат. Ньют вообще не шевелится, сейчас он больше напоминает разваренного кальмара, чем живого человека. Лежит у Минхо под боком и позволяет делать, что угодно.
Ночь стынет над ними, легкая прохлада касается кожи.
Минхо натягивает штаны сначала на себя, а потом поправляет штаны на Ньюте, только майку не отдергивает, оставляет ее задернутой до груди. Ньют не в силах даже повернуться, поэтому Минхо сам разворачивает его к себе. Ньют тут же укладывает голову ему на плечо, жмется, прячась от холода.
Рассвет еще не скоро. С дальних деревьев взлетает птица, шумя листвой.
Они засыпают в тесном спальном мешке, греясь друг о друга, а утром их распинывает матерящийся Алби.
А что он может сказать?
- Идиоты, придурки, совсем срам потеряли. Минхо, ты в следующий раз вези свою принцессу белобрысую к самым воротам.
- Пошел ты, Алби, - негодует Ньют и прячет лицо в изгибе шеи Минхо.
- Вставайте, шенки хреновы. А ты, плюкнутый на всю голову, повяжи себе что-нибудь на шею, - Алби тыкает пальцем в сторону Ньюта, а тот показывает ему фак.
Минхо сонно смеется, обнимает Ньюта крепче, снова подминая под себя, будто прячет от Алби.
Вожак Глэйда безнадежно машет на них рукой и уходит.
Еще блеклые солнечные лучи путаются в зеленой траве.
А Ньют утыкается носом Минхо в плечо и задремывает еще на полчаса.
рейтинг: nc-17
предупреждения: лексика из книги, красивый Минхо, красивый Ньют, ругающийся
~1100Ньют предпочитает спать под открытым небом, а не под крышей обветшалой ночлежки. Остальные же расходятся по гамакам, прячутся под навесами, а Ньют на самой окраине, будто отщепенец.
Он отходит в сторону Южных ворот и кутается в спальник прямо на траве. Южные ворота - не случайность. Минхо почти каждый день проходит в лабиринт именно через них.
Ньют спит чутко, поэтому открывает глаза за секунду до того, как его рот зажимает ладонь. Но секунды вполне достаточно, чтобы вытянуть из внутренней подкладки короткий ножик. Лезвие упирается прямо Минхо между ребер. Кругом разливается темнота, Ньют не видит ничего кроме смутного очертания того, кто так сильно зажимает ему рот.
- Своих резать собрался, мышонок? - шепчет Минхо.
Ньют тут же расслабляется и убирает нож.
- Ты напугал меня, - тихо-тихо говорит он.
Минхо тянет на спальнике молнию, залезает к Ньюту и без всякой заминки сгребает его в объятья, запускает руки под майку, ощупывая живот, бока, гладит спину. Ньют пытается схватит его за руку, шипит недовольно:
- Прекрати, услышат ведь.
Но Минхо только крепче обнимает Ньюта, прикусывает его подбородок, а затем ведет носом по шее, принюхиваясь к родному запаху.
У Ньюта покорности ни грамма, он упирается Минхо руками в плечи и всеми силами сопротивляется. Ему неловко перед остальным, и плевать, что спять, потому что вдруг кто-нибудь..
- Ньют, расслабься, - просит Минхо.
Тихие слова на самое ухо. Ньют жмурится, чувствуя, как рука Минхо уверенно скользит за резинку штанов.
- Это неправильно, - продолжает борьбу Ньют.
- Шшшшшшш.
В самые губы. Минхо целует Ньюта, окончательно подминая его под себя. Спальный мешок, шурша, раскрывается, и Ньют вздрагивает, пугается тому, что кто-нибудь из ребят все же проснулся. Но он быстро отвлекается от этих мыслей, потому что Минхо сосредотачивает все его внимание на себе.
Он переворачивает Ньюта на бок, подкладывает ему под голову свою руку, а второй стягивает с него штаны и задирает майку. Они толком не раздеваются, только Минхо вылезает из рубашки, потому что становится слишком жарко.
- У тебя вместо мозгов плюк, - сдавленно ругается Ньют, но его рот снова накрывает ладонь.
Минхо жарко дышит прямо в шею, вылизывает местечко за ухом, и у Ньюта постепенно начинает ехать крыша от такого напора. Желание невозможно подавить, и он сразу теряется во всех своих нравоучениях о том, что нехорошо трахаться чуть ли не под носом у остальных ребят.
Они постараются быть тихими.
Минхо вытаскивает из кармана своих штанов тюбик с вазелином (история о том, как Минхо своровал его у медяков, заслуживает всяческих похвал), крышку снимает зубами и продолжает зажимать Ньюту рот ладонью, чтобы тот не думал опять завести свою шарманку о порядочности и пристойности. Наконец, когда с открыванием тюбика покончено, Минхо обмазывает пальцы и возвращается к поцелуям. На языке остается привкус пота и чужого дыхания, и это, на удивление, заводит еще больше, потому что вкус Ньюта ни с чем нельзя сравнивать.
Минхо сбивчиво шепчет в очередной раз:
- Мля, какой же ты охиренный.
И у Ньюта краснеют щеки. Про себя он списывает это на жар, но Минхо отлично знает, что Ньют стесняется выслушивать подобные комплименты.
От вазелина идет не особо приятный синтетический запах, но Минхо так сосредоточен на запахе Ньюта, что вообще ничего не замечает. Он растягивает его сначала двумя пальцами, затем тремя, а самому уже не терпится войти, почувствовать Ньюта целиком.
Ньют тяжело сопит. Ладонь все еще зажимает его рот, не давая возможности даже пискнуть. Да Ньют и сам очень сильно старается не шуметь, хоть и удается с трудом. Минхо все сильнее наваливается на него. Ньют чувствует его тяжесть и жар, чувствует лопаткой быстрое сердцебиение.
Минхо входит в Ньюта медленно, подавляя желание скорее дернуть его бедра на себя, загнать на всю длину. Ньют сжимает пальцы в кулаки до боли, подавляет стон. Ладонь, зажимающая рот, уже влажная от слюны и пота. Ньют не выдерживает и пытается укусить Минхо за пальцы, и тот разрешает, а сам глубоко тянет запах светлых ньютовых волос и начинает двигаться.
У Ньюта начинают жечь легкие, потому что мало кислорода, и Минхо слишком сильно давит, но это терпимо и в какой-то момент вообще проходит. Минхо обнимает его за пояс, и кажется, что между ними нет ни одного жалкого дюйма, что они становятся одним целым, единым организмом.
Ньют подстраивается под ритм Минхо, ведет бедрами навстречу и позволяет совершенно все. Минхо пользуется этим и действительно позволяет себе все. Вгрызается в длинную шею, трогает тощий, но крепкий живот, оставляет крохотные круглые синячки на бледной коже. Черт бы всех побрал, он превращается в какое-то жадное животное каждый раз, когда прикасается к Ньюту.
Ньют рвано дышит, жмурится и кусает пальцы. Ему ужасно хочется трогать Минхо, но он только жалко терзает край спального мешка и давится собственными стонами.
Движения становятся более резкими и сильными, и к концу обоим становится наплевать на то, что их могут услышать. Никто нахрен не услышит. Ньют перестает кусать пальцы, отворачивает голову и утыкается носом прямо в ткань спального мешка и бестолково мычит. Он весь напрягается в руках Минхо, на шее и руках вздуваются вены, внизу живота все скручивает в предоргазменном спазме. Ньют чуть дергается, снова протяжно мычит в ткань спальника и кончает.
Минхо глухо рычит, входит целиком в сжимающееся тело и спускает внутрь, кажется, приклеиваясь к спине Ньюта.
Они оба загнанно дышат. Ньют вообще не шевелится, сейчас он больше напоминает разваренного кальмара, чем живого человека. Лежит у Минхо под боком и позволяет делать, что угодно.
Ночь стынет над ними, легкая прохлада касается кожи.
Минхо натягивает штаны сначала на себя, а потом поправляет штаны на Ньюте, только майку не отдергивает, оставляет ее задернутой до груди. Ньют не в силах даже повернуться, поэтому Минхо сам разворачивает его к себе. Ньют тут же укладывает голову ему на плечо, жмется, прячась от холода.
Рассвет еще не скоро. С дальних деревьев взлетает птица, шумя листвой.
Они засыпают в тесном спальном мешке, греясь друг о друга, а утром их распинывает матерящийся Алби.
А что он может сказать?
- Идиоты, придурки, совсем срам потеряли. Минхо, ты в следующий раз вези свою принцессу белобрысую к самым воротам.
- Пошел ты, Алби, - негодует Ньют и прячет лицо в изгибе шеи Минхо.
- Вставайте, шенки хреновы. А ты, плюкнутый на всю голову, повяжи себе что-нибудь на шею, - Алби тыкает пальцем в сторону Ньюта, а тот показывает ему фак.
Минхо сонно смеется, обнимает Ньюта крепче, снова подминая под себя, будто прячет от Алби.
Вожак Глэйда безнадежно машет на них рукой и уходит.
Еще блеклые солнечные лучи путаются в зеленой траве.
А Ньют утыкается носом Минхо в плечо и задремывает еще на полчаса.
@темы: написал? теперь сожги!, лабиринт бегущих котиков, ну, погоди, Ньют!
-
-
16.10.2014 в 23:49Очень хорошие эмоции вызвало!
-
-
17.10.2014 в 03:25-
-
15.04.2016 в 17:15-
-
15.04.2016 в 23:34-
-
18.04.2016 в 08:18